– Хренова сучка! Говори!
Джонсон уже не была бесцветной, она не была багровой, она была зеленой!
– Цель! Цель их приезда?
– Чьего приезда?
– Fucking bitch! [2] Колись!
– Зачем вы орете? У меня уже мозги заморозились.
Я стала рыдать. Но ее вопрос так и повис в еле работающих мозгах. Действительно! Почему я вернулась? Что меня заставило вернуться? Ведь я могла все рассказать полицейским! – стучало у меня в груди.
– Зачем вы орете? Я гражданка Узбекистана, а не вашей гребаной страны! Мои родители оповестят консульство! Я дам все фамилии защитников «свободной страны».
– Хорошо, хорошо! Я задаю вопросы, а ты отвечаешь. И все! Конфисковывала ли ты паспорт Ирины Рахимовой?
– Она вышла замуж, при ней был паспорт. Как я могла его конфисковать?
– Ее паспорт был найден у вас в багажнике машины, почему?
– Не знаю. Это они о чем-то договаривались с Эльнаром, наверное.
– Иванова заявила, что вы забрали паспорт у нее, когда она только приехала в Эль-Пасо.
– Она сама отдала Эльнару паспорт, чтобы он открыл счет в банке на ее имя. Потому что она не говорила по-английски.
– А что с Дильдорой Тешабаевой?
– А что с Тешабаевой? Она жила у нас, курила свою марихуану и устраивала бардак в доме. Ей запрещалось водить домой своих ухажеров, и из-за этого у них был скандал за скандалом.
Следуя нашему с Ириной примеру, Люба и Дильдора пошли работать в стриптиз-клуб. Но эти девочки не были такими уж податливыми на инструкции Эльнара. Они были молоды, веселы и развязны. Такого количества денег и свободы они, наверное, с рождения не видели. Их жизнь была сплошной вечеринкой! Эльнар дико нервничал, пытаясь как-то образумить их. Но он нервничал не от их бесшабашного поведения, а от того, что девочки посылали его «в сад», когда он пытался доставать их своими нравоучениями. Начинались скандалы.
– Они не знают, кого они не ценят! Безмозглые курицы! Они ломают стул, на котором сидят! Скажи им! Почему ты не можешь объяснить им, кто я?
Я уже привезла детей из России, и меня очень беспокоило влияние на них домашней атмосферы, я все же не лезла в это болото. У меня была цель – поскорее устроить детей в школу и вместе с ними уйти от Эльнара. А у него исчез самый действенный и самый страшный рычаг давления на меня – что я не увижу детей. Зная это, он приспустил свои пары.
– А вы знаете, что эти девочки постоянно… – попробовала продолжить я.
– Заткнись! – Джонсон резко повернулась к своему помощнику, который, как шакал Шерхана, только поддакивал и не сказал ничего вразумительного за все это время. Его глазки нервно бегали по моей груди, которая, как две огромные горы, гордо возвышались на мне.
– Вы не имеете права заставлять меня говорить то, чего я не знаю. Вы заставляете меня признаться в том, чего я не знаю! – осмелев от взгляда шакала, прохрипела я.
Джонсон посмотрела на меня, как будто ее окатили холодной водой. Ее безжизненные акульи глаза вылупились и стали неестественно круглыми. Казалось, из последних сил она прорычала:
– Все, хватит! Прекращаем! Мы уже добились немало признаний!
Эти монстры прессовали меня уже одиннадцатый час. У меня опять все тряслось, я не могла уже ни понимать их дурацкий английский, ни говорить на нем. Перед глазами поплыли круги. Стало дико тошнить, и я боялась упасть в обморок. «Зачем я вернулась к Эльнару? Почему сразу не сказала полицейским о своем горе? Почему я не смогла противостоять ему?» – глухо стучали вопросы у меня в висках, но я не могла ответить на эти непонятные требования мозга. «Что же дальше будет?» – вторил эхом страх где-то в затылке.
– Вставай! Идем! Мы закончили.
– Куда?
Мой вопрос так и остался без ответа. Я повиновалась. Наступает момент, когда все принимается без вопросов и уже все становится безразлично.
Джонсон зарычала на своего помощника, говоря ему, чтобы он убирался из ее офиса, взяла свою папку с бумагами и ушла не оглядываясь.
Эти следователи-детективы такие дебилы! Единственная причина, по которой они вообще так сильно прессовали меня, заключалась в первую очередь в том, что они рассчитывали захватить группу людей, как они это называют, «русскую мафию», а вместо организованной преступной банды напоролись на двух спящих детей и нас, идиотов. План не удался! Хоть эта мысль успокоительной негой разлилась по телу. Хоть этим я отомстила!
Наконец меня вывели на улицу. Уже было темно. Полицейский пикап ждал у входа. Я еле волочила ноги. Усталость и голод – все, что я чувствовала в этот момент. Автозак тронулся.