– Он должен был защитить тебя! Сrеatura vil! Сerdo! [6]
Я не знала, что им отвечать на это, и слабо улыбалась, кивая каждой. Зато когда речь заходила о том, как меня арестовали, я истерично, по миллиону раз, в красочных деталях рассказывала о допросе, на который сама подписалась. Как будто хотела оправдаться перед всем миром!
– Варитта! Ты облажалась! Все в этой стране знают, что нельзя открывать рот с этими псами! – говорили одни.
– Тебе нужен хороший адвокат, но он будет стоить немалых денег. Эти адвокаты, которых называют общественными защитниками, – куски дерьма! Им нельзя верить, они работают на псов! – говорили другие.
– Да все здесь невиновные! – злорадно комментировали третьи.
Две женщины, видимо, имевшие некоторый авторитет среди других, внимательно слушали меня.
– Ну, девочка, ты действительно попалась. Тебе действительно нужен хороший адвокат. Неужели ты не знала волшебные слова: «Я отказываюсь говорить без присутствия адвоката»?
В их скучной тюремной жизни мое дело вызвало горячие споры и обсуждения. Особенно из-за телевизионного шоу, которое устроили СМИ провинциального Эль-Пасо. Женщины просто хотели поговорить. По сути, они просто хотели знать, что я не была SO (сексуальной преступницей, как писали обо мне газеты), потому что у этой группы был свой собственный имидж, и с ними повсеместно обращались ужасно. Но, к моему великому облегчению, заключенные приняли меня с пониманием и участием. Они не очень-то верили, что я попала к ним по злому року, но сочувствовали моим страданиям. В то время я просто радовалась, что у меня не было проблем в общении с моими сокамерницами.
Единственным человеком, который, как мне казалось, поверил в мою невиновность, была Сандра, арестованная за незаконное пересечение границы. Она не относилась к постоянным обитателям тюрьмы, и поэтому, наверное, в ней еще сохранились живость чувств и доверие к людям. Она придавала задумчивое выражение лицу и все время спрашивала с неподдельным интересом:
– Хм, расскажи мне все сначала.
Я рассказывала и рассказывала свою историю и, пересказывая, я все яснее понимала, какую роковую ошибку допустила, согласившись говорить на первом допросе. Я начинала внутренне чувствовать, что именно моя попытка объяснить фэбээровцам правдивую историю и стала причиной моего заточения в тюрьму.
– Ты надолго здесь. Привыкни к этой мысли, – повторяла Сандра.
Я не хотела верить ей, но самым странным и печальным образом я чувствовала себя в безопасности. Я чувствовала неподдельный интерес и понимание со стороны этих женщин. Еще страшнее было то, что я чувствовала себя как будто среди близких мне людей. Меня никогда в жизни никто не выслушивал так участливо, как мои новые подруги по несчастью.
– Cerdo! – не унималась Гарсия. – Он заплатит по счетам! Я тебе слово даю!
Раскосые, мрачно горевшие глаза расширялись огоньком мести.
Потом я узнала, что в криминальном мире существует негласный закон, что мужчина, особенно муж, должен взять на себя вину своей женщины в случае ее ареста. Его святая обязанность – защитить свою жену и не дать женщине попасться в руки полицейских. Мужчин, которые допустили, что их жена оказалась за решеткой, жестоко наказывают в мужских тюрьмах. Единственным исключением было обстоятельство, когда в тюрьму шла Gran mama – главная фигура, корень криминальной банды; часто это была семья с многочисленными братьями и родственниками. В этом случае женщина брала на себя вину и отсиживала срок за всех ее сыновей или членов банды мужского пола. Это делалось для того, чтобы криминальная деятельность банды не останавливалась, и цепочка торговли и транспортировки наркотиков не обрывалась. Но и будучи в тюрьме, она руководила стратегически важными решениями банды.
– Варитта! – кто-то окликнул меня сзади.
Это была невысокая смуглая женщина за пятьдесят с длинными жесткими черными волосами, заплетенными в длинную косу. Прямой орлиный нос и раскосые глаза напоминали лицо старого вожака из индейского племени. Она казалась усталой.
– Привет, – хрипло сказала она, и я тут же, поняла, что она не очень хорошо говорит по-английски. – Повтори-ка, как тебя зовут?
– Меня зовут Надира, – удивленно ответила я.
Удивленно потому, что как только она стала говорить, весь галдеж прекратился. Все замолчали и внимательно смотрели на нее. Словно Акела из мультфильма «Маугли», она медленно подошла ко мне. Ее глубокие и, я бы сказала, мудрые глаза просканировали меня оценивающе, но она это делала каким-то уважительным образом, поэтому не вызвала у меня отрицательных эмоций. Рассматривая меня, Мария (так ее звали) обошла меня два раза и потом стала размеренно говорить: