Зачем он вообще об этом размышлял? Случайная встреча. Несколько уроков. А потом Дункан продолжит свой путь.
Почему тогда незнакомка завладела его снами прошлой ночью и заставила с нетерпением ожидать рассвета?
Взгляд маркиза Уортингтона встретился со взглядом стоящей рядом с ним девушки, и волнение внутри него усилилось. Сердце Дункана попало в ловушку, и это ошеломило молодого человека.
Эти глаза были так чисты, так полны жизнерадостным остроумием. Они были такими изучающими.
Он снова попытался избавиться ото всех этих наблюдений.
— С чего мы начнём?
— Может, с улыбки? — предложила его собеседница, и сама слегка улыбнулась. От этого, как Дункан и предполагал, её лицо словно осветилось. Улыбка незнакомки также оживила что-то и у него внутри.
— Вы должны научиться, как улыбаться без усилий, — добавила она, внимательно рассматривая Дункана. — Никто не захочет слушать сурового менестреля.
— Неужели?
— Нет. Они хотят почувствовать себя счастливыми. А теперь попробуйте, — скомандовала незнакомка.
Она выглядела такой серьёзной, такой увлечённой своим уроком. Дункан почувствовал тот момент, когда уголок его рта начал приподниматься вверх. Сколько же времени прошло с тех пор, как он улыбался в последний раз? За это время множество битв и смертей ожесточили сердце маркиза Уортингтона, словно сковав его стальным обручем.
— Так уже лучше, — заявила незнакомка, — но, может быть, немного шире.
В её глазах отразились искорки озорства, и сердце солдата совершило неожиданный скачок.
Собеседница Дункана взяла в руки лютню, которая висела у неё за спиной.
— Вступайте вслед за мной, — сказала она.
Незнакомка начала наигрывать грустную мелодию, и Дункан взял свой инструмент в руки и попытался следовать движениям её пальцев. Несмотря на качество лютни, звук, который извлекли его пальцы, не обладал светом и магией звуков, которые рождал инструмент его наставницы.
— Нежнее, — попросила девушка. — Просто слегка касайтесь струн. Не нужно их атаковать.
Спустя несколько минут пальцы Дункана стали двигаться так же легко, как и у его наставницы. Она перестала играть и слушала его, склонив голову так, что показалась ему чересчур притягательной. Её губы сложились в насмешливую улыбку.
— Где Вы научились играть?
— У друга. Он валлиец[8].
— Он когда-нибудь улыбался?
— Всё время.
— Разве Вы не могли научиться у него и этому?
— Не думал, что я был таким… неумелым.
Собеседница Дункана запрокинула голову и рассмеялась. Безо всякой насмешки. Просто добродушное веселье. И она приглашала своего ученика разделить это веселье с ней.
— Не могу поверить, что Вы часто ощущаете себя… неумелым.
Дункан нахмурился. К сожалению, он был именно таким слишком много раз. Заносчивым и уверенным, что всегда прав. Дункан подвергал своих гвардейцев опасности больше раз, чем хотел об этом вспоминать. Ему необходимо было научиться осторожности.
Его наставница наклонила лицо к лютне.
— Эта песня написана Бернардом де Вентадорном[9], протеже Элеоноры Аквитанской[10], - сказала она.
Слова окутывали Дункана.
— Когда я слышу в лесу песню птиц, приносящую нежность в моё сердце…
Месяц назад он рассмеялся бы над такой сентиментальностью. Теперь же Дункан слышал пение птиц в своём сердце, так же как и в ветвях деревьев. И те, и другие, казалось, поют вместе с девушкой. Утро было ярче, чем любое другое, когда-либо виденное им, небо — синее, а солнце — теплее. Все его чувства обострились.
Он начал подпевать ей без слов, и незнакомка повернулась к Дункану.
— Пойте со словами.
Он не возражал против того, чтобы петь песни о войне. Однако, маркиз Уортингтон колебался, не решаясь спеть о птичках, любви и цветах. Это не подобало мужчине.
Но его наставница кинула на него выжидательный взгляд.
Рис как-то сказал, что у Дункана довольно приятный голос. Но всё же тот был его другом, а вот критики во время этого частного путешествия высказывались в его адрес многословно и оскорбительно. На некоторые из их тирад маркизу Уортингтону хотелось ответить, достав свой меч. В конце концов, они так громко разговаривали и так много пили, откуда им было знать, имелись ли у него способности к музыке или нет?
Дункан не был уверен, что хотел бы это узнать.
— Я уйду, если Вы не попробуете, — предупредила его незнакомка.
Он всегда хорошо запоминал слова и мелодии. Угрозы девушки было достаточно для того, чтобы Дункан немедленно начал петь песню. Если он выставит себя дураком, то никак не большим, чем в трёх последних залах, в которых выступал. Помоги ему Боже, если кто-нибудь вспомнит этого одинокого музыканта. Маркиз Уортингтон думал только о настоящем, а не о будущем. Он почувствовал досаду при мысли о том, что придётся столкнуться с одним из его бывших нанимателей в суде.
Дункан ударил по струнам лютни, и голос его разнёсся над рекой. Он не смотрел на свою наставницу. Ему не хотелось видеть то же пренебрежительное выражение, которое Дункан видел на лицах других своих слушателей. По правде говоря, маркиз Уортингтон уже был почти готов использовать состояние своей лошади в качестве оправдания и отправиться домой.
Он взглянул на незнакомку. В её глазах не было отвращения. Или разочарования. Вместо этого они смотрели на него с некоторым удивлением.
Никто раньше не смотрел на Дункана так. И уж конечно, не женщина. Без страха. Без трепета. Без корысти.
Внезапно ему захотелось стать тем человеком, которым он притворялся. Мужчиной, свободным от обязательств и чувства долга…
Неожиданно Дункан перестал петь. Он вытянул руку и дотронулся до лица своей наставницы. Пальцы его приласкали её кожу. Она была такой же нежной, какой выглядела. Нежной и очень притягательной.
Её глаза расширились, золотые крапинки стали более заметными в серо-зелёных глубинах. Дункан прочертил дорожку вдоль скулы своей собеседницы. Затем, не в силах сдержаться, он наклонился к ней, и губы его дотронулись до её губ в поцелуе, лёгком, словно дуновение ветерка.
На мгновение Дункан почувствовал её отклик, а затем — дрожь, пробежавшую по телу девушки. Прежде чем он смог двинуться с места, она вскочила на ноги, отступая от него.
Дункан протянул к незнакомке свою руку.
— Я не хотел испугать Вас.
Она отступила ещё на шаг.
— Нет, Вы меня не напугали. Но, но… — произнесла его собеседница, заикаясь, — Вы не должны…
— Почему я не должен этого делать? Вы обручены?
— Да, — сказала она.
Вопреки всем доводам, сердце его словно ухнуло вниз. Ему следовало догадаться. Незнакомка была добра со странником, ничего более. Маркиз Уортингтон отвесил формальный поклон.
— Я очень сожалею, госпожа. У меня не было намерений оскорбить Вас.
— Я должна идти, — ответила девушка.
— Мне непременно понадобятся ещё несколько уроков.
— Улыбка, — заявила незнакомка. — Вот всё, что Вам нужно.
Но Дункану было необходимо гораздо больше, и он знал об этом.
— Ждите меня завтра на этом месте. — Это был, скорее, приказ, а не просьба. — Ещё один раз.
8
Валлиец = уэльсец, уроженец Уэльса (административной области и исторической провинции Великобритании; столица — Кардифф).
9
Бернарт (Бернард) де Вентадорн
10
Элеонора (Алиенор, Альенора) Аквитанская