Граждане позднего СССР не имели в частной собственности ни заводов, ни ларьков. Но они могли в значительных масштабах накапливать индивидуальные блага при относительно стабильных условиях жизни и забюрократизированной, закрытой политической системе, которая провоцировала уход в повседневные мелочные заботы. Мелкобуржуазность и мещанство были выпущены наружу. В сегодняшней России стабильности и помощи от государства значительно меньше, что порождает ностальгию по «прежним временам», понимаемым крайне абстрактно. Политическая сфера оказывается еще более замкнутой. Но зато есть право собственности и еще более соблазнительные возможности потребления.
Положение мелкой буржуазии неустойчиво. Она не имеет такой собственности, которая бы обеспечивала ей спокойствие и уверенность. Она находится между «верхами» и «низами» общества, мечтает войти в число первых и ни в коем случае не опуститься до уровня вторых. В результате, сознание мелкобуржуазных слоев противоречиво. Они одновременно воспевают свободу и «сильную руку» государства. Не имея значительной собственности, но психологически уподобляясь крупной буржуазии, они распространяют свое чувство собственности на всю страну. Так сочетается мелкобуржуазная, мещанская психология, мечта о сильном государстве и лидере, о своем участочке земли, консерватизм и национализм.
Стариков выражает подобные взгляды значительной части населения. Это во многом способствует его популярности.
Мелкая буржуазия вынуждена ежедневно «крутиться», чтобы поддерживать свой «имидж». Ее пугают периодические колебания капиталистической экономики, постоянные политические перипетии и борьба. Она склонна списывать их на чью-то злую волю. Традиционно объектами ее ненависти и «виновниками бед» являются евреи, в глазах конспиролога олицетворяющие капитал. Стариков преподносит новые «сенсации»: интриги против всего мира и России плетут Англия/англосаксы (в книгах «Кто заставил Гитлера напасть на Сталина», «Сталин: вспоминаем вместе») и ФРС (в книге «Кризис: Как это делается»). Не трудно заметить в этих образах тот самый страх перед капитализмом: Англия как первая капиталистическая держава, исторический гегемон; США как сменивший ее гегемон; ФРС как инструмент современного финансового капитализма.
Конспирология как феномен массовой психологии стала реакцией консервативного сознания именно на буржуазную революцию. Революция разрушила сословное общество с его ясностью и определенностью. Капитализм и общество конкуренции накладывают на человека бремя тревоги и беспокойства. Консервативное сознание в поисках лично заинтересованных (безличные силы оно не способно себе представить) в происходящих изменениях выстраивает псевдонаучные теории о заговорах и мечтает о восстановлении сословного порядка[114].
Все это сплетается у Старикова в известную концепцию «СССР — это воссозданная российская империя».
Вот как он в связи с этим пишет о «возврате» Сталиным Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии: «…выход из состава Российской империи ее частей был абсолютно незаконным. На 1917 год никто в мире не подвергал сомнению право России на прибалтийские земли. Кроме того, такие государства, как Латвия или Эстония, вообще никогда не существовали в истории человечества. Поэтому об оккупации их говорить странно — невозможно оккупировать то, чего нет. Незаконно отделившиеся части Российского государства вернулись в состав страны»[115]. Итак, эти восточноевропейские территории никогда не были независимыми. Не были и, следовательно, по логике Старикова, не могут быть. То есть он провозглашает неизменность границ.
Но вот что он пишет в сноске к этому тексту: «Когда нас сегодня призывают соблюдать международное законодательство, мы просто должны спросить: с какого момента? На какое число, год и месяц границы стран стали окончательно “легитимными”? На 1 августа 1914-го? На 1 сентября 1939-го? Может, на 9 мая 1945-го? Границы всегда отражают политическую реальность. Нет ничего более изменчивого, чем границы. И нет никакой даты, начиная с которой все страны признали границы нерушимыми» (выделено мной — Р.В.)[116].