Что касается шиизма, он в значительной степени является компонентом этой Идеи – несмотря на мрачную с точки зрения культуры и гнетущую ауру, излучаемую правящим шиитским духовенством в наши смутные времена в Тегеране. Хотя приход Махди как «Сокрытого двенадцатого Имама» означает конец несправедливости, и это является стимулом к радикальным мерам, мало что в шиизме, помимо этого, побуждает духовенство играть открыто политическую роль. Для шиизма даже характерны смирение и послушание властям, которые часто основаны на суфизме.[418] Стоит посмотреть на пример главного духовного лица сегодняшнего Ирака, аятоллы Али Систани, который только в критические моменты призывает из-за кулис к политическому примирению. Именно из-за исторически сложившегося и основанного на географии симбиоза между Ираком и Ираном вполне возможным является то, что в постреволюционном Иране иранцы скорее будут обращаться за духовным наставлением в шиитские священные города Неджаф и Кербела в Ираке, а не в свой собственный священный город Кум. Или же Кум примет квиетизм Неджафа и Кербелы.
Французский востоковед-политолог Оливье Руа говорит нам, что шиизм исторически является арабским явлением, которое проникло в Иран довольно поздно, но которое в конечном итоге привело к установлению клерикальной иерархии, позволившей захватить власть. Шиизм в дальнейшем укреплялся традиционно сильным бюрократическим государственным строем, который в Иране существовал с древности и схож со строем государств арабского мира и который, как нам известно, частично является следствием пространственной целостности Иранского нагорья. Шиизм в Иран принесла в XVI в. династия Сефевидов. Их название происходит от их же собственного воинственного суфистского ордена «Сефевийе», который изначально был суннитским. Вокруг этого суфийского ордена консолидировались Сефевиды, или кызылбаши, одно из нескольких объединений кочевых племен конца XV в. смешанного турецкого, азербайджанского, грузинского и персидского происхождения, которые кочевали в гористом регионе между Черным и Каспийским морями, там, где сходятся восточная Анатолия, Кавказ и Северо-Западный Иран. Чтобы построить стабильное государство на Иранском нагорье, говорящем на фарси, эти новые правители смешанного языкового и географического происхождения утвердили иснаашаритское направление шиитского ислама (двунадесятники) государственной религией в созданном ими государстве. В соответствии с этим направлением 12-й имам, прямой потомок Мухаммеда, вернется на землю, ибо он не умер, а был сокрыт.[419] Такое развитие событий, конечно, не было предопределено историей или географией, а зависело в значительной мере от разных исторических личностей и обстоятельств. Если бы, например, правитель Олджейту из династии Ильханидов, потомок монгольских ханов, не принял шиизм в XIII в., развитие этого религиозного течения в северо-западном Иране могло бы пойти иначе, и кто знает, как бы все повернулось. В любом случае шиизм набирал силу среди различных тюркских племен в Северо-Западном Иране, подготавливая почву для появления сефевидского шаха Исмаила, который насаждал шиизм в завоеванных землях и приглашал арабских теологов с современного юга Ливана и Бахрейна, которые составили ядро духовенства в государстве.[420]
Империя Сефевидов на пике своего процветания простиралась приблизительно от Анатолии и Сирии-Месопотамии до Центрального Афганистана и Пакистана – еще один вариант Большого Ирана, существовавший в истории. Шиизм стал фактором консолидации Ирана в современное национальное государство, хотя «иранизация» шиитских меньшинств неперсидского происхождения в XVI в. также сыграла свою роль.[421] Может, Иран и был великой державой с древних времен, но Сефевиды, внедрив шиизм на Иранском нагорье, преобразовали страну, подготовив ее к современной эпохе.
419