В Центральной Азии, как и в Восточной Сибири, КНР серьезно конкурирует с Россией за сферу влияния. Так, объем торговли между Китаем и бывшей советской Средней Азией возрос с 527 млн долл. в 1992 г. до 25,9 млрд долл. в 2009 г..[331] Но главными средствами влияния Пекина в регионе на данный момент могут стать два крупных трубопровода: один из них проходит через Казахстан и предназначен для снабжения Синьцзяна нефтью, добываемой в Каспийском море; по другому, проходящему через Казахстан и Узбекистан, в Синьцзян будет поступать природный газ из Туркменистана. Таким образом, нет никакой необходимости в использовании каких-либо войск для продвижения Китая в евразийский «Хартленд». Это результат неутолимой потребности в энергии и ощущение внутренней опасности, которую представляют для Китая его собственные этнические меньшинства.
При всем этом нельзя сказать, что Китай совсем уж не пускается в рискованные предприятия. К примеру, КНР уже предпринимает шаги по добыче меди в истерзанном войной Афганистане, немного южнее Кабула, и давно приглядывается к последним нетронутым запасам меди, железа, золота, урана и драгоценных камней в мире. При этом Китай рассматривает Афганистан (а также Пакистан) как надежную транзитную зону с дорогами и трубопроводами, по которым природные ресурсы будут доставляться из Среднеазиатского региона, где он утверждает свое господство, в порты Индийского океана. Не случайно Китай «чрезвычайно активно» строит дороги, соединяющие Синьцзян с Кыргызстаном, Таджикистаном и Афганистаном. В самом Афганистане, к примеру, китайская фирма, занимающаяся строительством железных дорог, China Railway Shistiju Group, «бросает вызов возможной опасности», начав строительство дороги в провинции Вардак. КНР сейчас также улучшает систему железных дорог, которые ведут к Афганистану с нескольких направлений.[332] Таким образом, шаги США, направленные на то, чтобы нанести поражение «Аль-Каиде» и радикальному «Талибану», только улучшат геополитическое положение Китая. Военные операции начинаются и заканчиваются, а вот дороги, железнодорожные узлы и трубопроводы остаются фактически навсегда.
Как и пустыня Такла-Макан в провинции Синьцзян, огромное скалистое Тибетское нагорье, богатое медной и железной рудой, занимает значительную часть Китая, и это объясняет, почему Пекин испытывает все бо́льшую тревогу в связи с возможностью автономии Тибета, не говоря уже о его полной независимости. Без Тибета Китай существенно уменьшился бы в размерах, а Индия в этом случае резко усилилась бы на субконтиненте – и это объясняет те темпы, с которыми Пекин строит через тибетский массив автомобильные и железные дороги.
Многие считают Пакистан, где в настоящее время с помощью КНР осуществляются долгосрочные инфраструктурные проекты, например по строительству дорог и портов в Индийском океане, потенциальным регионом «Великого Китая». В эту же категорию можно поместить и относительно слабые государства Юго-Восточной Азии, особенно Мьянму (бывшую Бирму). В таком случае можно рассматривать Индию с ее населением, превышающим миллиард человек, в качестве некоего тупого географического клина, «рассекающего» такую широкую сферу влияния Китая. Это особенно хорошо заметно на карте «Великого Китая», приведенной в книге «Великая шахматная доска» Бжезинского.[333] В самом деле, Индия и Китай – с их огромным населением, а также богатым вековым и очень разным культурным опытом, географической близостью и территориальными спорами, – несмотря на их взаимовыгодные торговые отношения, в силу своей географии неизбежно должны быть в определенной степени соперниками. А тибетский вопрос только подливает масла в огонь. Так, в Индии, в Дармсале, находится правительство далай-ламы в изгнании, благодаря чему оно может продолжать защищать права Тибета перед судом мирового сообщества. Дэн Твайнинг, старший научный сотрудник вашингтонского фонда Маршалла, занимающийся вопросами Азии, писал, что недавнюю напряженность на границе между Индией и Китаем «можно связать с беспокойством Пекина по поводу преемника далай-ламы». Ведь велика возможность того, что следующий далай-лама может быть назван за пределами Китая (но в тибетском культурном поясе, который проходит также через Северную Индию, Непал и Бутан[334]). Этот пояс включает в себя индийский штат Аруначал-Прадеш, на который притязает и Китай, поскольку этот штат является частью Тибетского нагорья и, следовательно, лежит за пределами низменности, которая определяет географию полуострова Индостан. Военное влияние Китая также распространяется на нестабильное буферное государство Непал в Гималаях, находящееся под контролем маоистов. Индия противодействует этому процессу, поскольку у нее самой есть соглашение о военном сотрудничестве с Непалом. Китай и Индия будут вести свои игры «по-крупному» не только здесь, но и в Бангладеш и Шри-Ланке. Давление, оказываемое Китаем на Индию с севера, сыгравшее не последнюю роль в разжигании пограничного конфликта между Индией и Китаем в 1962 г., должно оставаться значительным, поскольку выступает средством усиления позиции Китая в Тибете, а это предполагает, что в мировой информационной среде, которую все больше лихорадит, романические устремления тибетского национализма не рассыплются в прах, а может, даже станут еще крепче.
331
332
333
334