Турагентство «Тур» (услуги на территории всей страны) находилось недалеко от одной из центральных улиц Праги и занимало скромных размеров помещение, обставленное в стиле позднего Герека[21]. Это была, по-видимому, намеренная стилизация, потому что барышня с фальшивой косой, обслуживавшая за конторкой пожилую пару клиентов, скорее всего, не помнила даже раннего Квасьневского[22]. На стенах висели рекламные плакаты «Польша — страна кабанов и капусты» и «Варшава — северный Бухарест» вместе с большим портретом Славодоя Питулинского — прославленного на всю Европу дендролога, который доказывал, что homo sapiens neandertalensis не вымер, но принял христианство и стал поляком. Пользуясь тем, что мной никто не интересуется, я провел некоторое время, знакомясь с богатым ассортиментом предлагаемых турагентством услуг (экскурсии по следам Ноябрьского, Январского и Варшавского восстаний[23], гитлеровских и сталинских преступлений и паломничеств папы Иоанна Павла II). Просмотрел также предложения для любителей природы и узнал, что с «Туром» я могу поехать в любую, на выбор, пущу или на болота, чтобы предаться национальной страсти к сбору грибов или же более снобистским развлечениям — например, поджидать в четыре утра с двустволкой в руках и по колено в воде, пока мимо пролетит косяк серых гусей. Восхищенный безграничными возможностями отчего края и до скрежета зубовного охваченный чувством национальной гордости, я не заметил, как девушка зашла ко мне с тыла.
— Вы уже что-нибудь для себя выбрали? — коварно поинтересовалась она. Когда я обернулся, девушка оценила меня взглядом, после чего добавила: — Вы учитель. Угадала? Наверное, историк? У меня чутье на клиентов.
— Вы правы, — ответил я, снискав ее улыбку. — Но пришел я по другому вопросу. У меня есть бумажник, — сказал я, вынимая его из кармана.
— Битком набитый, — заметила она с удивлением.
— Это не мой, — поспешно пояснил я. — Я нашел его у входа. Может, владелец живет где-то поблизости…
— Вы хотите вернуть бумажник? — Она широко раскрыла глаза.
— Я рассчитываю на вознаграждение.
— А, поняла, — кивнула она, по-прежнему глядя на меня как на психа, только чуть менее буйного.
— Его владелец — Иво Май, — сказал я.
Девушка никак не отреагировала, даже глазом не моргнула.
— Посмотрите, пожалуйста, на эту фотографию. — Я протянул ей удостоверение Иво Мая. — Может, вы его вспомните?
— Точно, — закивала она с энтузиазмом, который частично передался и мне. — Этот парень живет в студенческой общаге.
Я покинул турагентство «Тур», свернул в ближайшую подворотню и оказался у студенческого общежития. На проходной я снова воспользовался байкой о потерянном бумажнике, выдержал град колкостей и насмешек старика вахтера, зато без труда проник внутрь, обогащенный информацией, что Иво Май занимает комнату 317 на третьем этаже без лифта.
Комната 317 была обставлена в духе суровой экономии, характеризующей многолетнее отношение государства к образовательным нуждам граждан, и эксплуатировалась с той пренебрежительной бесцеремонностью, с какой граждане издавна относятся к государственной собственности. Итак, я увидел две продавленные тахты, старый шкаф и стол, заваленный конспектами вперемешку с пищей. Еще там было несколько стульев и пара кресел. Пол покрывал отслоившийся от плинтусов бурый в рыжую крапинку палас, который тут и там украшали дыры от окурков и пятна от всяческих соусов и прочих субстанций органического происхождения. На открытом окне колыхалась пожелтевшая занавеска. Этот фон, такой привычный, что я зафиксировал его почти подсознательно, не выдерживал конкуренции с персоной Иво Мая, который сидел в кресле у окна, уставясь прямо на меня. Его побледневшее лицо выражало немалое изумление.
— Ну что? — сказал я. — Не ждал меня, приятель? Сиди-сиди, не вставай, — добавил я, хоть он явно не имел такого намерения. — Достаточно, если скажешь, где лежит то, что тебе не принадлежит.
— Ха-ха, — ответил Иво Май.
— Я в отличие от тебя не люблю насилия. Предпочитаю методы, более соответствующие нашей эпохе всеобщей терпимости и триумфа прав человека. Шантаж, принуждение и подкуп. Начнем с последнего.
Иво Май многозначительно закатил глаза, но ничего не ответил.
Я продолжал:
— Можешь ничего не говорить. Выслушай лучше мое предложение. Я работаю на одного человека, с которым тебя свяжу…
21
Эдвард Герек (1913–2001) — в 1970–1980 гг. первый секретарь ЦК Польской объединенной рабочей партии.
23
Ноябрьское (1830–1831) и Январское (1863–1864) — восстания на отошедших к Российской империи землях бывшей Речи Посполитой за ее восстановление в границах 1772 г.; Варшавское — восстание против нацистских оккупантов (1 августа — 2 октября 1944). Все три восстания были жестоко подавлены.