Когда начиналась работа над новым храмом, то старый до самой крыши заполняли битым камнем. Это позволяло делать из него основу террасы, на которой позже возводилось строение следующего поколения. Гигантские акрополи были доступны для всех, никто не закрывал их от населения. От земли вверх вели громадные лестницы и рампы, главные здания окружали ряды колонн, а дальше тянулись многочисленные дворы, проходы, террасы и мастерские. В Уруке были даже орошаемые сады для услады души и сбора фруктов.
Храмовые комплексы стали ядром, вокруг которого вырос город: 400 гектаров плотно упакованных улиц, где жили десятки тысяч человек[21].
Но затем, во второй половине IV тысячелетия до н. э., Южная Месопотамия пережила новый эпизод изменения климата. Быстрый рост годовой температуры, сопровождаемый уменьшением осадков, привел к тому, что уровень двух великих рек понизился. Береговая линия Персидского залива отступила. Болота и речушки, дававшие жизнь Уруку, начали заиливаться и высыхать.
Трансформация ландшафта долгое время скрывала болотистое основание урбанизации. Но если посмотреть в глобальном контексте, в свете недавних открытий, то становится ясно, что опыт Месопотамии вовсе не уникален. Там, где города возникали в изоляции, всегда имелось оптимальное условие: вода. Первый городской центр в Америке: Сан-Лоренцо в современной Мексике, расположен на возвышенности, а внизу – сеть рек и речушек, образующих дельту и впадающих в Мексиканский залив. Подобно строителям Эриду и Урука, ольмеки из Сан-Лоренцо во II тысячелетии до н. э. были рыбаками и собирателями, климат тут был таким же жарким и влажным; и точно так же, как Эриду, это было место поклонения, и оно известно в первую очередь колоссальными каменными головами божеств.
Первые города Китая, появившиеся в эпоху династии Шан-Инь (1600–1027 годы до н. э.), обнаруживаются на болотистой равнине в нижнем течении Хуанхэ. В Древнем Египте великая столица Мемфис основана там, где Нил начинает ветвиться, образуя дельту. История идет по той же траектории и в Африке, к югу от Сахары, где самые ранние следы урбанизации обнаруживаются в Дженне-Дженно (250 лет до н. э.), в болотах дельты реки Нигер, там, где ныне располагается государство Мали[22].
Первые города не поднялись из болот в готовом виде, сами собой, и понятно, что они возникли не без активного взаимодействия соседей. Богатые водой экологические ниши привлекали людей из самых разных культур и сообществ, и те приносили с собой строительные технологии, инструменты, методы ведения сельского хозяйства, ремесла, товары на продажу, ну и, конечно, верования и идеи. Природные условия сделали Южную Месопотамию самым густонаселенным местом на Земле. В непредсказуемой окружающей среде постоянные поселения выглядели очень выгодным предложением. Они были настоящим свидетельством того, что человек может победить природу. Эриду возник благодаря взаимодействию топографии, если употребить современный термин, и системы верований. Очень изобильные, питательные, возобновляемые ресурсы болот не только побуждали города рождаться, но давали им достаточно энергии для роста и усложнения, для того, чтобы выделиться из ряда других поселений[23].
Когда природная среда в Южной Месопотамии радикально изменилась, исчез и образ жизни, который ассоциировался с болотами. Но к этому времени городская цивилизация после тысячи лет развития была уже зрелой. Отступление болот оставило Урук на сухой возвышенности. Однако история урбанизации – по большей части история адаптации людей к изменениям внешней среды. И адаптации людьми этой самой среды под собственные нужды.
22
Thomas. W. Killion, ‘Nonagricultural cultivation and social complexity: the Olmec, their ancestors, and Mexico’s Southern Gulf Coast lowlands’,
23
Jennifer Pournelle and Guillermo Algaze, ‘Travels in Edin: deltaic resilience and early urbanism in Greater Mesopotamia’, in H. Crawford (ed.), Preludes to Urbanism: studies in the late Chalcolithic of Mesopotamia in honour of Joan Oates (Oxford, 2010), pp. 7–34.