Ряд иранских режиссеров работает за рубежом с западными актерами, без обращения к иранской тематике и уделяет основное внимание кинематографическим экспериментам, как, например, А. Надери в фильмах «Марафон» (2002), «Звуковой барьер» (2005), «Вегас: правдивая история» (2008)[50]. Тем не менее многие иранские режиссеры-эмигранты черпают вдохновение в культуре и искусстве родного Ирана и обращаются к его насущным и злободневным проблемам социального и политического характера, как Г. Моуссави, австралийка иранского происхождения, в ленте «Мой продажный Тегеран» (2009).
У режиссеров, снимающих фильмы об Иране за границей, есть преимущества по сравнению с работающими непосредственно в ИРИ коллегами. Создавая фильмы в Европе и США, эмигранты решительнее и свободнее могут высказываться по поводу исламского режима, внешней политики правительства, выражать свое отношение к гендерной стратификации общества, то есть показывать в своих фильмах то, что в Иране демонстрировать на экранах запрещено.
Режиссеры-эмигранты, отражая жизнь шахского периода, также могут пренебречь условностями. Известно, что в период шахского правления женщины на экранах часто появлялись в открытой одежде, сегодня же иранская актриса даже в историческом фильме не может одеться так, чтобы ее наряд соответствовал моде предреволюционной эпохи, так как это противоречит исламскому дресс-коду и нормам поведения.
Если сравнить фильм «Грушевое дерево» (1998) Д. Мехрджуи, снятый в Иране, с фильмом «Женщины без мужчин» (2009) американского режиссера иранского происхождения Ш. Нешат, то можно проследить различия в визуальном и смысловом ряде двух фильмов. Персонажи «Грушевого дерева» — состоятельная семья. Основные события фильма разворачиваются за городом в семейной усадьбе, где Махмуд предается воспоминаниям о первой юношеской любви. Повзрослев, он увлекается идеями марксизма и политикой, за что попадает в тюрьму и теряет возлюбленную. Фильм повествует о политических событиях шахского времени, но его визуальный ряд нейтрален; режиссер воссоздал атмосферу богатого дома, однако одежда персонажей традиционна, что согласуется с требованиями современной цензуры.
«Женщины без мужчин» переносят нас в Тегеран 1953 года. В фильме Ш. Нешат детально воссозданы интерьеры, костюмы и быт того времени. Платья первой половины 1950-х годов на главных героинях-горожанках вполне сочетаются с черными чадрами. Снимая фильм за пределами ИРИ, Нешат имела возможность детально воссоздать внешний облик иранцев в том виде, как он запечатлен на фотографиях и в фильмах шахского периода; это же касается нравов людей того времени. В ее фильме достаточно откровенно показаны те аспекты жизни человека и общества, которые запрещены в иранском кино, а если и затрагиваются, то только словесно, без визуальной демонстрации.
Хотя фильм частично снят на территории Марокко, экстерьеры и интерьеры в нем отвечают историческим реалиям иранской действительности шахского периода, что невозможно при работе в самом Иране, так как там остается за кадром широкий круг проблем, связанных с интимной сферой жизни человека.
Но фильмы исторического жанра — редкое явление в иранском кинематографе. «В области исторического кино, представленного немногочисленными образцами, шедевров ожидать не приходится. Иранские сценаристы не привыкли соблюдать достоверность передачи исторических событий и обычно переиначивают исторические реалии в соответствии со своим замыслом. Это, естественно, снижает ценность исторических картин, низводя их до уровня обыкновенной беллетристики. Положение не спасают даже мастерство и добросовестная работа актеров и режиссеров»[51]. При этом интерес к истории и подчеркивание былого величия Персидской державы — это часть национальной политики шахского периода[52], а не нынешней власти.
Некоторые эмигрировавшие из Ирана режиссеры и актеры довольно популярны в Голливуде. Парвиз Сайяд[53], некогда одним из первых в иранском кинематографе обратившийся к народной традиции[54] и создавший на иранском телевидении 1970-х годов образ деревенского чудака-хитреца Самада, принял участие в американском мультипликационном проекте «Бабак и друзья» (2005), в котором озвучил одного из персонажей, повествующего о Новрузе и семье иранских иммигрантов в Америке. Этот фильм, построенный на сопоставлении традиций двух культур, ориентирован прежде всего на американское население иранского происхождения и призывает его не забывать о своих корнях и традициях. «Большинство иранцев в США — современные секуляризированные люди, они симпатизируют доисламской Персии, приветствуя и популяризируя монархический период в истории Ирана (в частности, зороастризм и его праздники), а исламские иранские школы в Америке не пользуются популярностью»[55]. В то же время фильм «Бабак и друзья» знакомит американских детей с особенностями культуры разных стран и воспитывает их в духе толерантности.
50
Ранние фильмы А. Надери «Бегун» (1985) и «Вода, ветер, пыль» (1989) — образцы классического стиля иранской «новой волны» (о трансформации авторского почерка режиссера в эмиграции см.:
51
52
Подробнее о политике шаха в сфере культуры см.:
53
См.:
54
См.:
55