Другую монополизированную научную систему создал Н. И. Кольцов, который широко использовал личные связи для поддержания финансирования своего института. Финансовую и иную поддержку институту, его структурам, отдельным сотрудникам оказывали: Наркомздрав (через ГИНЗ), Академия наук (через КЕПС), Московский университет (в отношении аспирантов), Наркомпрос, Наркомзем; поддержку оказывал Биомедгиз, издававший журналы и книги ИЭБ, а также ЦЕКУБУ — комиссия по улучшению быта ученых (реликт ленинской эпохи, вытесненной сталинской террористической организацией ВАРНИТСО). Он был профессором в МГУ и заведовал генетическим отделом Комиссии по изучению по изучению естественных производительных сил АН СССР.
Но больше всех награбастал себе должностей акад. Л. А. Орбели. О степени монополизации научных исследований в физиологии в этот период свидетельствуют занимаемые самым влиятельным тогда советским физиологом Л. А. Орбели важнейшие административные должности: всего -ни много ни мало он занимал 20 административных должностей. Орбели был руководителем целого ряда физиологических учреждений. Он возглавлял Институт эволюционной физиологии и патологии высшей нервной деятельности АМН СССР. Директором Физиологического института АН СССР тоже был Л. А. Орбели. Л. А. Орбели был академиком-секретарем отделения биологии Академии наук СССР и заведовал физиологической лабораторией в Институте им. П. Ф. Лесгафта. Кроме того он успевал редактировать не один научный журнал, и даже делать научные исследования. И это в возрасте более 60 лет[493]. Прямо многостаночник какой-то.
Вот почему Сталин вел непримиримую борьбу с монополией в науке. Стремление к монополии Сталин критиковал в языкознании у последователей Марра; в монополизме он упрекал и академика Л. А. Орбели. В конечном итоге, первоначально поддержав Т. Д. Лысенко, Сталин в мае 1952 г. дал прямое указание: “Ликвидировать монополию Лысенко в биологической науке. Создать коллегиальный руководящий орган Президиума ВАСХНИЛ. Ввести в состав Президиума противников Лысенко: Цицина и Жебрака”. Об этом рассказал Ю. Жданову тогдашний заведующий сельхозотделом ЦК А. И. Козлов[494].
Сталин понимал, что государственная и партийная поддержка науки не означает передачу партийно-государственному аппарату функций научной экспертизы. Сталин говорил, что никакая наука не может развиваться и преуспевать без борьбы мнений, без свободы критики. Но почему-то критики Сталина видят в этом его неискренность. По мнению критиков, Сталин будто бы испытывал жажду в признании его главным экспертом по всем наукам. Они пытаются доказать, что естественное для движения научной мысли положение не устраивало Сталина, было несовместимо с его установкой на непререкаемый монополизм, которая распространялась на любые явления не только политической, но и общекультурной жизни страны, включая науку. Но так ли это?
Одной из причин открытых сессий была попытка ограничить клановость евреев в науке. Многие пытались бороться с еврейской клановостью. Так, академика Понтрягина обвиняли в том, что он не очень способствовал публикациям евреев в редактируемом им журнале "Математический сборник". Он также не любил диссидентов и отказников.
Особенностью советской науки был большой процент евреев, там занятых. Это пришло из 30-х годов, когда под давлением КПСС в АН была принята большое число партийных работников, которые в те годы тоже во многом состояли из евреев. В физиологии свили себе гнездо две мафии: еврейская и армянская. Именно Х. С. Коштоянц опубликовал в 1946 г. "Очерки по истории физиологии в России". Я знаю, как было трудно в советские годы пробиться в издательство с монографией. Поэтому логично предположить, что кланово-кумовская сеть оперировала и на этом уровне. Директором ещё одного физиологического института был А. Г. Гурвич. И на все это накладывается клановость ленинградской группы. Поэтому, если посмотреть глубже, то окажется что за этим стояла попытка Сталина очистить физиологическую науку от евреев. До войны евреев выгнали из армии и госбезопасности, но они быстро завладели культурой и наукой.
Определенный эффект оказало уже сложившееся в руководстве партии к тому времени мнение о том, что евреи захватили ключевые позиции в науке и начала проявляться их этническая солидарность при подборе кадров, а это, как показал опыт сентября 1948 года во время визита лидера Израиля Голды Меир, опасно для безопасности государства. Хотя Орбели был не евреем, а армянином, но сути дела это не меняло. На письмо того же Ю. Жданова, где тот писал … "наибольший вред нанес учению академика Павлова академик Орбели… Чем скорее будет разоблачен Орбели, тем основательнее будет ликвидирована его МОНОПОЛИЯ (выделено мною— С. М.) монополия, тем лучше", Сталин сообщил Маленкову: "Посылаю Вам копию моего письма Жданову Ю. а также записку Жданова по вопросу об академике Павлове и его теории. Я думаю, что ЦК "должен всемерно поддержать это дело"[495].