Были ли в этом виноваты советская власть и социалистический строй? Опять-таки, вряд ли. Социализм при всех своих недостатках являлся единственно возможным способом для третьеразрядной страны выйти в «весовую категорию» лидеров. И при капитализме большинство тогдашних генетиков (таких, как Жебрак — член ВКП(б) с 1918 года, участник Гражданской войны) просто не стали или не смогли бы быть учеными в заштатном государстве. Сегодня, съездив в Тимирязевку, можно воочию убедиться, что значит настоящий «разгром сельскохозяйственной науки». Она просто даром никому не нужна в бедной стране. И никаких тебе научных дискуссий.
…можно сказать, что разгром генетиков (так написано в статье, мое мнение чуть ниже — С. М.) в 48-м скрывает за собой политические перестановки, в первую очередь, вывод из игры Жданова-отца. Ну и генетики, которые рассказывают про "партию, которая задавила науку", не столь невинны, как хотят это сегодня представить: ученики чародея вызвали и попытались использовать для своих нужд силу, которая их и погубила…"[279].
Во время этого противостояния некоторыми сторонниками Т. Лысенко использовались обвинения противников в идеологической неблагонадежности: «Мы не будем дискуссировать с морганистами, мы будем продолжать их разоблачать как представителей вредного и идеологически чуждого, привнесенного к нам из чуждого зарубежа, лженаучного по своей сущности направления» (Презент И. И). Однако, большая часть обвинений была в рамках научно и экспериментально обоснованных. Лысенко не мог контролировать выступления своих сторонников, они были от него независимы материально.
Всегда около выдающейся науки или ученого кормится паразит. Возьмите астрономия и вы найдете астрологию. Да! Среди новоявленных (после 1948 г.) «сторонников» Лысенко действительно были приспособленцы и просто некомпетентные люди, дискредитировавшие своими неаккуратными работами мичуринскую биологию[280]. Прихлебаи Лысенко типа Лепешинской и Презента дискредитировали мичуринцев. Безграмотная восьмидесятилетняя старуха О. Лепешинская заявила, что ею давно открыто образование клеток из бесформенного «живого вещества», что Р. Вирхов — реакционный буржуазный ученый и что «вирховианство» аналогично менделизму-морганизму. Включение в «мичуринскую» биологию маразма Лепешинской про «живое вещество» не прибавляло этой гипотезе уважения со стороны учёных. Зато Лепешинская знала, что самое главное в жизни и в науке — классовая борьба. Исследования Лепешинской действительно выглядят маразмом, но это доказывает только то, что контроль за качеством научной работы еще не стоял высоко, ничего не говоря о правоте мичуринской биологии[281]. Помощник и «теоретик», юрист по профессии, «философ» по призванию И. И. Презент в дискуссии с морганистами тоже дискредитировал мичуринцев. Но, как и большинство харизматических лидеров, Лысенко не придавал всему этому большого значения. И зря!
Однако после сессии, поняв дело так, что Сталин будто бы принял сторону Лысенко, бюрократы от науки начали действовать. Действовали он так, как они понимали — на основе сессии были сделаны административные выводы. Как говорят, заставь дурака богу молиться, так он весь лоб расшибет. Однако, министр высшего образования -государственный чиновник, а не учёный, и к деятельности Т. Д. Лысенко этот государственный пост не имеет никакого отношения.
Самое интересное, что после сессии ВАСХНИЛ власти на местах часто поддерживали репрессированных морганистов. В провинции идеологическое давления было значительно ниже, чем в официальных институтах столицы. Например, в Томском госуниверситете до самой смерти работал проф. Иоганзен Б. Г., последовательный сторонник Лысенко, не скрывавший своей позиции и немалое время заведовавший кафедрой на биолого-почвенном факультете.
Так, проф. Н. П. Дубинин, выдающийся советский генетик, в последующем академик, с 1948 по 1960 года работал орнитологом на Урале. А Сахаров пишет, как приходил в этот период на квартиру к Дубинину, на которой тот благополучно продолжал разводить мух (знать, немаленькая была, квартира-то). Видимо, даже в то время бюрократы на местах не всегда следовали приказам из центра, понимая, что ученых надо беречь.