А теперь по сути дела. В 1950 г. прошли одна за другой две дискуссии -по вопросам языкознания и по вопросам физиологии. В первой Сталин сам принял участие. Возьмем дискуссию о положении в языкознании в 1950 г. Впервые после многих десятилетий советской власти, в сущности, с конца 20-х годов первоначально на равных на страницах советской печати, ее главного органа «Правды» встретились и вступили в свободную, как было сразу впервые заявлено в самом ее начале, дискуссию два научных течения. Им была предоставлена возможность изложить аргументы в защиту своей точки зрения. И только в завершение дискуссии выступил как непререкаемый судья.
Но вот что интересно. Сталин вступился не за то течение, которое обосновывало свою правоту с классовой точки зрения, как это ранее было принято во всех дискуссиях в СССР по общественным наукам, когда они были, а как раз наоборот — выступил в качестве сторонника бесклассовой точки зрения на происхождение и развитие языка. Сторонников Н. Я. Марра он упрекал в насаждении своей монополии в языкознании, подавлении других концепций — традиционном ранее образе научной жизни в самых разных областях науки, не только общественной. Именно в этой связи он осудил «аракчеевский дух» в науке и заявил о том, что наука не может развиваться без борьбы мнений и дискуссий.
Сталин разоблачал абсурдное положение о языке как надстройке над базисом. Было "реабилитировано" сравнительно-историческое языкознание, и многие крупные ученые, подвергавшиеся нападкам за непризнание «нового учения о языке», вздохнули свободно. Назову такие известнейшие имена, как академик В. В. Виноградов, член-корреспондент Р. И. Аванесов и профессор А. А. Реформатский[342].
Марристы, осужденные Сталиным, в большинстве своем, видимо, вынуждены были покаяться и признать свои ошибки, но не подверглись репрессиям ни в физическом смысле, ни в административном. Их руководители, такие как академик Мещанинов, утратили руководящие административные позиции, но не возможность работать в науке.
Как обычно хотели как лучше, а получилось как всегда.
Соображения Сталина о языке и его отношении к мышлению немедленно были объявлены ретивыми администраторами гениальным сталинским учением о языке, ставшим предметом диссертаций и даже специальных курсов на филологических факультетах. На пропаганде этого «учения» некоторые ученые, притом даже выдающиеся, но бывшие в прошлом в опале (в частности, В. В. Виноградов), сделали головокружительную карьеру[343].
Вместе с тем, наряду со здравыми суждениями (не требующими, однако, специальных лингвистических знаний) Сталин высказал озадачившие языковедов положения, в частности о том, что русский литературный язык сложился на основе курско-орловского диалекта. Никто не решался вступать с ним в спор по этому несовместимому с историческими фактами соображению. Более того, некоторые филологи принялись за диссертации, с тем, чтобы доказать, вопреки реальной истории языка, правоту «корифея всех наук». Он взялся также судить о языке и мышлении глухонемых, считая его родственным мышлению животных. Это вызвало жалобные письма со стороны глухонемых, заверявших, что они сознательные строители социализма, что их мышление ничем не отличается от мышления других членов КПСС. Кроме того Сталин в своем труде "Марксизм и языкознание" утверждал, что мышление без языка не существует, противореча концепции Выготского о предъязыковом мышлении[344].