Мифологические поэмы

роду вину передав своему, а данайцам — убийство,
не волокли б по земле[165], не лежал он кремля в отдаленье,
не был бы чести лишен его труп, похороненный ночью".
350 Муза, скажи мне, молю, почему же мачеха матерь
розыском пренебрегла детей, которых могла бы
смерти предать, как отца? Был вольноотпущенник царский[166],
верный семье Дорилай[167], воспитатель младого Ореста.
Лживое в хитром уме изобрел он известье, что морем
355 яростным взяты Атриды и в бурных волнах потонули.
Стоя на бреге, взывал: "Создатели неба святого[168],
боги земли и морей, любовь, что присуща природе!
Вас я молю подтвердить обман мой, дерзости полный,
лживым реченьям помочь: пусть я буду услышан,
360 пусть мне поверят, хоть лгу, — ведь я как заступник Ореста
вырвать невинных стремлюсь у отцовской судьбы, что родная
мать им готова сплести и отчим, враг ненавистный".
Так он сказал и вступил в беспокойные воды одетый,
и средь лазури морской он в бурно кипящие волны
365 до головы погрузился и на берег выбрался снова.
В страшном волненье бежит он, с плачем, к злосчастному граду,
жалобно голос звучит: "Юпитер, тебе так угодно
греков теперь погубить, как врагов, отмстив за троянцев?
Ради фригийцев свирепствует море, в расплату за Трою?
370 В чем же детей здесь вина? Что мог совершить нежный возраст
на илионских полях в годину войны? Так за что же
бегство желанное им не позволено водной равниной?
Видел я сам, как волна поглотила детей вместе с судном —
спутником плыл я на нем, воспитателем давним Атридов, —
375 спасся я только один, до берега вплавь добираясь.
Да, Клитеместра права, и кроток Эгист наш жестокий;
волны морские свирепей: детей они не пощадили
даже и после войны![169] Считать надо Трою счастливой!"
Скорбно он так восклицал и, в дворец увлеченный насильно,
380 щедро завален дарами за то, что доставил он радость
душам преступным. Бесстыдная вскоре велела царица
к ней собирать весь народ, — приходят, но все против воли.
Вот посредине дворца свою речь она так начинает:
"Лучшие греков вожди и вы, незаметные люди,
385 гибели кто избежал, — все ради триумфов Атрида
в годы железные, вы, кто, последние силы сбирая,
с брюхом сидите пустым, ослабев от пролитой крови, —
в том, что Беллона вас так извела жестокой войною,
царь Агамемнон виной, лишивший граждан свой город[170];
390 вдовами сделать он жен пытался, бездетными — старцев,
ласки отцовской лишив недозрелую поросль младую.
Смерть он за это нашел, пораженный ударом секиры,
также потомству его отомстила пучина морская.
Вам обещаю покой[171], надежду на отдых спокойный;
395 мирным пусть будет досуг, и спящего ночью не станет
с ложа звук трубный срывать, буравя отверзтые уши;
можете ласковым сном наслаждаться вы в должное время.
Копья жестокие спят; и мечи пусть в серпы обратятся;
силою ваших костей, крепких мышц согнутые луки
400 только на диких зверей и на быстрых птиц направляйте.
Старость согрейте весельем, пирами, что радость приносят,
нежных растите внучат, пусть их вам ваши дети подарят.
Пусть лишь болезни ведут к окончанию благостной жизни,
пусть вас надежда живит, что срок вам на свете природа,
405 по истечении лет, положила, — не раны, железом
вам нанесенные; должный обряд похоронный свершится,
и погребальный костер вам достанется; каждый могилу
сможет при жизни себе приготовить навеки для праха.
Был Агамемнон царем жестоким, врагом нечестивым
410 детям своим, был главой отечества слишком суровым;
стал мне супругом Эгист; гражданином[172] его объявляю".
Так изрекла, из дворца велела всем расходиться
и возвращаться домой. Но любовник ее, не способный
вожжи от царства держать, неумелый и грубый невежда,
415 чванясь, себя лишь считал богом-гением дома[173]: с прислугой
царской был грозно-суров; как чужак, обращался с рабами.
Были не кротки его приказанья, — когда бы случилось
их самому исполнять, он бы счел их виною позорной.
Скипетр триумфов в руках пастуха — вот цена преступленьям;
420 кровью запятнан тиран — ему пурпур за это наградой;
в доме супруга — позор, путь открывшая к браку виною, —
кто бы, спрошу, не стонал? Но приказывал страх подчиненным
с новым смириться бесславьем: боялись сильней волопаса[174],
чем на Троянской войне боялись Гектора гнева.
425 Кончилась власть Агамемнона: после паденья Пергама

165

Не волокли б по земле. — Ср. обращение Ахилла с телом убитого Гектора: П. XXII. 395-404; XXIV. 14-18, и ниже: 526,720,725; Drac. Ach. 148-179.

166

Вольноотпущенник царский — очередной анахронизм: кормилица Ореста в "Хоэфорах" Эсхила, его Воспитатель у Софокла в "Электре" и Старик в "Электре" Еврипида остаются рабами.

167

Дорилай. — Имя воспитателя Ореста введено Драконцием, хотя оно и встречается совсем в других сюжетах у Овидия (Metam. V. 130; XII. 380) и Стация (Theb. II. 571; III. 13). Ложный рассказ о гибели Ореста — постоянный элемент традиции: Aesch. Cho. 674-687; Soph. El. 673-760, 1098-1122; Hyg. 119, но там он призван притупить бдительность узурпаторов. Здесь он может расцениваться как объяснение ст. 350-352. Ср. также 707-709.

168

Создатели неба святого! — Ср. обращение к богам земли и морей: Verg. Aen. Ш. 528; Ον. Tr. I. 2.1; Ibis. 67.

169

Ст. 377 сл. — Ср. Drac. Hel. 54.

170

Лишивший граждан свой город. — Ср. Verg. Aen. VIII. 571: Мезенций "город лишил многих граждан"; Stat. Silv. Ш. 72-73: "Страшный Везувия зев и жестокой горы дуновенье // Огненной бурей не так города их граждан лишают".

171

Вам обещаю покой. — Далее перечисляются признаки золотого века. См. Ov. Metam. I. 98-100:

Труб не бывало прямых, ни медных рогов искривленных, Не было шлемов, мечей; упражнений военных не зная, Сладкий вкушали покой безопасно живущие люди.

Ср. также: Verg. Ge. II. 539 sq.; Tib. I. 3.47-48.

172

Гражданином его объявляю — анахронизм, вызванный, может быть, тем, что после завоевания Африки вандалами жители Карфагена перестали чувствовать себя гражданами римской Империи.

173

Бог-гений дома — божество, присущее каждому дому и почитаемое его обитателями. Эгист, требуя себе почитания, узурпирует право бога.

174

Волопас — Эгист.