№ 267. За ручьем кто-то в балалайку играет, маленький мальчишка, леший али черт, наверно. А придешь — никого нету. Там дом был, там нечистая сила была поселивши. Они плясали, досками хлопотали. «Чубуков» дом этот назывался. Старик выстроил дом, окошки пробил, но дом не достроил, помер.
Ручей тут есь, кто-то там убит был, так все мерещится, что ходит кто-то (Новгородская обл., Любытинский район, Своятино, 1986).
№ 268. А вот слыхывал, рассказывали. Мужик шел домой поздно, почти ночью было, в деревню свою. Ну, тропа мимо бани. Он глядит, там свет. Ну и заглянул, а там мужики, в карты играют. Он зашел, сел, стали играть на деньги, много выиграл. Как домой попал, не помнил. Пришел, лег спать. Наутро баба будит. «Где шлялся?», — говорит. А он стал рассказывать-то, и, мол, денег много принес, выиграл. Ну, полез в карманы-то, а там-то... одни листья от веника. Ну, не знаю, рассказывали так, а было, нет — не знаю (Новгородская обл., Старорусский район Ивановское, 1990).
№ 269. Ветер веет в двенадцать часов дня, столбом пыль встает — так говорят, черт на удавленнике едет. «Ой, черт на удавленнике поехал!» — все бабушка говорила. Удавленников не отпевают, в Москву надо подавать, чтоб разрешили (Новгородская обл., Старорусский район, Гривы, 1990).
№ 270. А вот если женщина робеночка ждет, то нельзя оставлять ее одну. Черти-то у ей с живота робеночка утащат, а потом она вроде и с животом ходит, а пусто там, вот (Новгородская обл., Старорусский район, Виджа, 1990).
№ 271. Шишки-то и есть черти. Кто хочет покультурней сказать, тот «шишок» говорит, а мы, грешные, все «черт» говорим.
Был у нас мужик, все книгу читал про черную магию. И захотелось ему поговорить с ими. Так его черти потащили скрозь потолок, до того дочитался. Так под ним до утра воскресную молитву читали, чтоб не утащили.
Еще вот было. Все старик сидел в водогрейке[153], сторожил скот. Вдруг приезжает на вороной лошади, в военной одёже, вроде как проверяющий, ввечеру уж поздно. Старик говорит ему: «Вы посидите, а я пойду посмотрю, все ли у меня в порядке». Тот попросил закурить. Старик дал ему махорку, а тот: «Нет, ты мне сверни». Старик свернул, тот закурил. Старик вышел, пост-то проверил, лошадь того погладил, холеная такая была, как барыня. Вернулся в водогрейку, поговорили. Тот на двор и не пошел проверять. Сел на лошадь и уехал. А утром только сторожевы следы нашли, а лошадиных нету. Так со страху и спилили ту осину, что рядом с водогрейкой, где лошадь его стояла, чтоб никто не задавился. Раз бес приехал в человечьем обличье, то покойник будет (Новгородская обл., Старорусский район, Хорошево, 1990).
№ 272. Мой муж мельником работал, помощником, так он чудесное рассказывал. Бывало, пойдет туда на всю ночь, работать, сказывал, будто раз за него все зерно кто-то смолол за ночь, пока он спал. Встает, глядит, утро уж, светает. Спугался, что не сделал работу-то. Ан, а все смелено, и хто — неизвестно. Дивились все етому долго. А потом еще пришлось ему раз иттить одному, стал он открывать мельницу, а там, слышит, ходит внутри кто-то. Прислушался, на человека похож, а откуль там человеку взяться-то, ведь снаружи замок висит. Ну, решил открывать, все обошел, одно надоть. Входит, а там никого. Ну, думает, во чудится, вроде, кажись, я и не пьян был, а что тако, кто его знает. Взялся за работу. Вдруг подходит сзади хто, тронул за плечо. Тот обернулся, глядь, мужик стоит и вроде как знакомый, из ближней деревни. «Ну чего тебе?» — А ночь ведь. Тот говорит: «Я зерно привез, помоги занести на мельницу, да мне побыстрее надо, ты счас мели, а я подожду». Ну, внесли, смолол, тот дает ему золото. Ну, мой удивился шибко, ведь медью платят, а тут золото, да еще и немало. Ох схватил его, а тот, как деньги дал, так и пропал вдруг, ну, как провалился, и лошади нет. Ну, мой пришел утром, а я-то сразу смекнула, что нечистый был, ну, черт, да, хто ж еще как ночью приехать. Деньги-то высыпал с мешка на пол, а там и не деньги вовсе, а камни, беленькие только, у нас говорят, таким камнем порчу наводят. Вот, после этого ушел он с мельницы, потому как говорят у нас, хто раз с им знакомится, того уж в покое не оставит, не. Во как было (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановское, 1990).
№ 273. С Крещенья неделю полную нельзя прясть было, грешно. Если сядет прясть, черти являются.
Если не благословясь закрываешь двери, окна, черти могут явиться в любое время и будут искать еду. Ты услышишь, ёны ложками стрекотать будут.
Я опоздал раз, поздно шел, а темень. А мне еще столько пройтить. Вдруг рядом со мной очутился человек, военный, а я вижу: что-то не то. Но не испугался, и кричать нельзя. Я отошел, перекрестился: «Во имя Отца и Сына и Святого духа, аминь», и в деревню пошел. А огня ни у кого нет. Ручей перешел, стучался, впустили меня, а это мой дом. Рассказал я, как шел, так мать с сестрой сказали, что больше не пустят меня так поздно (Новгородская обл., Старорусский район, Гривы, 1990).