Приехал в Носовицы, стучится: «Петр Иваныч! пусти ты меня, пусти!» — «Что с тобой, Иван, что ты такой?» Он лошадь распряг, зашел, его так и колотит. Ему потом ничего такого не было, чтоб его показнили или что.
Светлый — это Михаил Архангел, а это темный царь, темный царь.
Это было зимой поране, а церковь сгорела весной, в мае, наверно, девятого. Это знать давали.
У меня, муж, этта, был рыбак. А я пошла с рыбой в Лопатино. На ночь, думаю, пойду, рыбу продам, утром приду, на работу. Пошла, помолилась на церковь: «Михаила Архангел, поможи мне, Господи». Я иду оттуда утром: «Слава тебе, Господи, дошла». Смотрю, как ништо не так. Я перекрестилась, чтой-то такое! А я и в голову не взяла, грешница. Прихожу, мать-то моя плачет. «Что с тобой, маменька?» — «Пашенька, беда-то какая у нас. Михаила сожгли, Михаила Архангела нашего сожгли!» Вот как было, век не забуду, никогда! (Тверская обл., Осташковский район, Глубокое, 1993).
№ 417. Легенда о старичке-предсказателе.
Вариант I.
Был у нас старичок, Максимушка. В лесу в изобке жил. Печечка маленька, иконки у него были, лампадочка теплится. А уж чем питался, уж не знаю. Старичок старенький, к нему ходили спрашивать, он присказывал. Жил в Ботове, болотничка там, досочки положены. А другие говорили, что не было у него печки. В избе камни большие. Если замерзал, начинал камни ворочать. И зимой тоже. Как холодно, он камни ворочал, ему и тепло. Жил-то он один.
Максимушка говорил не явственно, потом уж догадывались.
Отец болел, пошли к нему. А он говорит: «Поправится. У церкви стоит дом, от всего лечит». А там никакого дома не стояло, погост был. Отец и помер.
Спрашивали, жениться — не жениться, как неприятность али что. Два парня пошли к Максимушке, жениться или нет, какую судьбу скажет. Шли по дороге, один другому: «Что нам Максимушка поболтает?» Вот пришли. Максимушка говорит: «Проходи, ребята». «Ты, Максимушка, скажи судьбу». А он вышел в сени, потом входит с квашней, молчит и так ее болтает. Так они и ушли.
Я-то маленька была, не ходила, а сестра Катя ходила. Только уж чего спрашивала, не знаю. Катя собирается, говорит, ему заплатить надо. А мама (маму Марфой звали) говорит, нету у нас денег, вот возьми пять копеек. Раньше деньги были ведь настоящие, не то что нынешние эти тыщи проклятущие, разве ж это деньги! Встречает хорошо: «Заходи, заходи, матушка, садись». Катя спросила, поговорил он, а потом говорит: «Денежку домой неси, мне не надо, нету ведь денег у вас дома». А пять копеек он не видел, так знал.
У нас на хуторах был мужчина, четверо детей у него, а жонка померши. В деревне была женщина, он посватался, она согласилась. Она уж пожилая такая была. Она пошла к нему, к Максимушке, прежде чем согласилась, выходить — не выходить, ведь все-таки четверо. Он ей говорит: «Ожерелье, ожерелье, ожерелье». А что это «ожерелье», мы и не знаем. Она еще трех или четырех от него родила, вот и «ожерелье».
Потом убили его. Пускай присказывал, зачем кумунисты убили. И присказывал всю правду, он никому худого не говорил, только хорошее. Церковь в городе, Илья-Пророк, теперь разрушена, там он похоронен. И все только хорошее присказывал (Тверская обл., Осташковский район, Глубокое, 1993).
Вариант II.
У одного мужика в избушке в лесу одни камни были, ни стола, ничего, настоящая заимка[207]. Мать и одна баба пошли к нему спросить его, он судьбу говорил. Шли и думали, надо ему что дать или не давать. Мать не пожалела ему что дать, а другая пожалела. Пришли, мужик и сказал той: «Не надо мне ничего, уходи. Не надо мне твово». Это такой гадатель есь (Тверская обл., Осташкоский район, Жар, 1994).
№ 418. Перед войной ходил Омеля. Где камень на камень положит, то шкуру на палку или венец из березки сплетет, а в войну сколько здесь погибло.
У кузнеца дочка была больная, бегала все по ночам, им было не удержать. Так она с ним, с Омелюшкой, и ушла. Много предсказывал, а открыто ничего не говорил.
Раз парень болел чахоткой. Надел новую шубу, пошел к Омеле, а тот взял веник, макнул в канаву да покадил, как поп, что умрет. А парень рассердился на него, пришел домой и говорит: «Никого он мне не сказал, только обрызгал меня грязью, шубу спортил». А через несколько дней парень и умер.
Много Омелюшка предсказывал, да понять его не каждый мог (Новгородская обл., Старорусский район, Хорошево, 1990).