У Аркадия Гайдара есть сказка о Мальчише-Кибальчише, который живет в приграничном селе, далеком от гарнизонов родной Красной Армии.
«И мчатся гонцы звать на помощь далекую Красную Армию», но пока приходится несколько дней ждать ее подхода. Но вот пришел день М. — и он принес вовсе не бои «за избушку лесника», а перекрой или даже отмену всех границ. «Как ветры, ворвались конные отряды, и так же, как тучи, пронеслись красные знамена. Это так наступала Красная Армия. Как ручьи, сбегая с пыльных гор, сливались в бурливые, пенистые потоки, так же при первом грохоте войны забурлили в Горном Буржуинстве восстания, и откликнулись тысячи гневных голосов и из Равнинного Королевства, и из Снежного Царства, и из Знойного Государства». И Мальчиша буржуины допрашивают о тайной поддержке революционного движения: «Нет ли у наших рабочих чужой помощи? И пусть он расскажет, откуда помощь. Нет ли, Мальчиш, тайного хода из вашей страны во все другие страны, по которому как у вас кликнут, так у нас откликаются».
472
Киевлянин Сергей Остапенко, в 1964 году исполнивший роль Мальчиша-Кибальчиша в фильме «Сказка о Мальчише-Кибальчише», позже стал доктором физико-математических наук и эмигрировал в США.
473
Еще ранее былинная казачья песня «Чёрный ворон, друг ты мой залётный» тоже без осуждения вещала о том, что отчего-то казаки умирают, не защищая свою станицу, а в чужедальней стороне:
Написанная в 19 веке польская народная песня «Гей, соколы», ставшая и украинской народной, также воспевает военную экспедицию в далекие чужие края:
Украинский романс середины XVIII века, написанный казаком Семёном Климовским, дает четкую геолокацию: «Їхав козак за Дунай». Вот что он там, за Дунаем, потерял?