Именно пушнина и стала главным мотивом проникновения русских на север и восток. По мере истребления пушного зверя в своих лесах — добытчики шли дальше, понуждая местные лесные народы платить им дань. И так — до Аляски. Такой была экспортная «нефть» русской экономики.
Ее вполне заметная струя текла и в церковной жизни. В 1590 году александрийский патриарх Мелетий воспротивился идее создания московского патриархата. Но его вовремя подкупили: «В 1592 году Государь Феодор Иоаннович послал для александрийского патриарха Мелетия «шапку служебную святительскую, для святой воды чашу золотую, убрусец низан жемчугом дробным и четыре сорока соболей». В следующем году — 520 золотых, два сорока соболей.
В 1684 году Москва послала «сорок» соболей константинопольскому патриарху, чтобы тот передал ей Киевскую митрополию… Ответ был отрицательный, но соболя исчезли. Через два года Москва послала соболей уже в три раза больше («три сорока»), и получила желаемое.
Но сейчас вспоминать про меха как-то не-экологично.
Мех — это кровь и смерть. Один из самых симпатичных зверьков на свете это белёк — новорождённый детёныш гренландского или каспийского тюленя, покрытый белоснежным мехом. Матери рожают его на дрейфующих льдинах — там, где никакие хищники не могут подобраться к малышам. Но люди находят эти льдины. И, чтобы не портить шкурки, глушат малышей ударами весел, забивая их тысячами… Героизировать этот труд уже неудобно. Вот и приходится приписывать духовно-миссионерский зуд обычным охотникам.
Итак, поиск еще неистребленного пушного зверя уводил русских охотников все дальше от дома. А вскоре оказывалось, что выгоднее на самому стрелять белок, а заставить местных жителей платить дань беличьими и иными шкурками. Охота на зверя превращалась в охоту на людей.
Так что соседним нерусским землям бывало несладко от военной активности русских дружин.
Дань бралась прежде всего мехами. За право взимать пушную дань воевали новгородцы с русскими князьями (в итоге в 1333 году Новгород уступает Москве контроль над Коми) и, конечно, с местным населением лесов, которые сегодня историки называют «северные колонии Великого Новгорода».
Туземцы сопротивлялись. В 1193 году крупный отряд новгородцев был разбит в землях Югры (Угры). Описывая эти события, Новгородская первая летопись упоминает истребление новгородского отряда, который осаждал некий город в Югре:
«Въ то же лѣто идоша из Новагорода въ Югру ратью съ воеводою Ядреемь; и придоша въ Югру и възяша городъ, и придоша къ другому граду, и затворишася въ градѣ, и стояша подъ городомь 5 недѣль; и высылаху къ нимъ Югра, льстьбою рекуще тако, яко «копимъ сребро и соболи и ина узорочья, а не губите своихъ смьрдъ и своеи дани», а льстяще ими, а вое копяче. И яко скопиша вое и выслаша из города къ воеводѣ: «поиди въ городъ, поемъ съ собою 12 муж вячьшихъ»; и иде въ городъ воевода, поимя съ собою попа Иванка Легена и инѣхъ вячьшихъ, исѣкоша я на канунъ святыя Варвары; и выслаша пакы, и пояша ихъ 30 муж вячьшихъ, и тѣхъ исѣкоша и потомь 50. И яко изнемогоша голодомь, стояли бо бяху 6 недѣль, слушаюче льстьбѣ ихъ, и на праздьникъ святого Николы вылѣзъше из города, исѣкоша вся; и бѣ туга и беда останку живыхъ; бѣ бо осталося ихъ 80 муж. И не бяше вести чересъ всю зиму въ Новегородѣ на не, ни на живы, ни на мьртвы; и печяловахуся въ Новегородѣ князь и владыка и вьсь Новгородъ».
Но новгородская экспансия идет не только на восток. Земли, сегодня известные как Эстония и Финляндия, также страдали от военных экспедиций Новгорода.
Весной 1123 г. князь Всеволод Мстиславич повел новгородцев в Финляндию:
«а на весну ходи Всеволодъ съ новгородьци на Емь, въ великое говение, и победи я́».
Стоит отметить, что Великий Пост (говение) не помешал этому деянию.
В 1186 г. группа новгородских «молодцов» совершила грабительский набег на земли народа емь (финнов):
82
Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку // Собрание сочинений. т.1. М., 2008, с. 70
84
В середине 17 века Павлу Алеппскому москвичи рассказывали, что «Царь посылал вызвать часть племени мученика Христофора, которое состоит под его властью. Имя его (лопари?). Страна их лежит при море — океане, что есть море мрака, во ста пятидесяти верстах за Архангельским портом и в 1650 верстах на восток от Москвы. У них нет лошадей, но есть животные, называемые по-гречески ἐ᾿ λαφος, что есть олень; он водится у них во множестве. Ежегодно они вносят в царскую казну известное количество оленьих шкур, которые похожи на пергамент» (архидиакон Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в первой половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. М., 2005, с. 303).