Русско-турецкие войны.
Кто чаще выступал зачинщиком драки в многочисленных русско-турецких войнах?
Турция первой объявляла войну России в 1710, 1768, 1787 и 1809 годах.
Но русско-турецких войн было много больше, чем четыре.
Проект покорения далекого и вовсе не русского Стамбула веками обитал в головах русских правителей. К тому вела и «шапка Мономаха», и брак с Софьей Палеолог, и борьба за именование «царем», а не «великим князем»…
Впервые московская претензия на владение Царьградом фиксируется всего лишь через 20 лет после падения Константинополя — в 1473 году.
Великий князь (впервые уже именуемый царем) Иван III отправил в Венецию письмо, содержание которого можно восстановить по документам государственного архива Венеции (Senato, Secreti t. XXVI. 1473–1474 p. 48, 50).
И вот в ответе на его письмо 4-го декабря 1473 года, мы впервые читаемо претензиях и правах русского царя на константинопольское наследство.
Поблагодарив царя за то, что он сохранять жизнь венецианскому послу Тревизану, синьория продолжает: «Мы отправили нашего секретаря (т. е. Тревизана) не с тем, чтобы он переговорами с ханом Золотой орды причинил вашему государству какой либо ущерб или опасность; напротив, вызванное письмом хана, наше посольство имело целью по возможности отвлечь и удалить его от вашего государства и освободить вас от этого тягостного и опасного соседа, направив его силы к областям Черного моря и на берег Дуная на борьбу с общим всего христианского мира врагом, властителем оттоманских турок, захватившим восточную империю, которая, за прекращением императорского рода в мужском колене, должна принадлежать вашему высочеству в силу вашего благополучнейшего брака».
Далее мы видим, как
В 1575 году, на пике московских успехов в Ливонской войне, император Максимилиан II отправил в Москву посольство Иоганна Кобенцеля. Его цель — заручиться помощью Москвы в продвижении эрцгерцога Эрнста Габсбурга на польский престол.
После того как эрцгерцог Эрнст получил бы трон Польши, Иван IV должен был примириться со Швецией, и вместе с империей выступить против Турции, а после её разгрома получить остатки Византийской империи — «всё Цесарство Греческое на восход солнца». В «отпускной речи» послам дьяк Василий Щелкалов потребовал, «чтоб произволеньем брата нашего Максимилияна Цесаря и папы Римского и Короля Ишпанского… всё Царство Греческое на всход солнца к нам пришло».
Пожалуй, именно тогда в матрицу московской политики был вшит императив «Константинополь должен быть наш». Причем для достижения такой цели даже Иван Грозный был готов идти на союз даже с Римским папой: «Максимилиан Цесарь, и сын его Княжата Эрнест, и папа Римской, и Король Ишпанской и все Государи хрестьянские навеки в братстве и в любви и в соединенье будут напротив всех недругов… те Государи хрестьянские будут в докончанье и в соединенье». Русскую армию и политику в сторону Стамбула активно подвигали книжники, причем не только московские. Они неустанно передавали «пророчества» о том, что Царьград должен стать русским.
В 1683 году в сочинении «Лебедь» архимандрит Иоанникий Голятовский писал:
«Есть у туринов пророчество, до сих пор сохраняемое, что полунощный Самодержец мечом своим покорит и подчинит своей державе Святой град Иерусалим и все Турецкое царство. Этот полунощный Самодержец есть Царь и Великий Князь Московский. Он-то истребит басурманскую скверную ересь и до конца погубит». «Не треба усомневатися о семь; приходить время, ижь оно махъметанское и атаманское господство падеть и ктому не имать востати. Имутъ бо о семъ i сами турцы многовременное волшество на погибель свою, ожидаютъ збытя его на всяко время; оно по их языку писано, нашим же языком истолковано сице: царь российский приидет, поганского махметанского начальника царство возмет и червленное яблуко приимши в свою силу мечем покорит. Аще бы за тем до семи лет меч российский противу его не востал, то еще двадцать лет будет господствовати, домы созидати, ограды тверды ограждати, винограды насаждати и чада будет умножати: подвоюнадесяти лет, яко яблуко червленно, в державу российскую впадет. И изыдет христианский меч с яростию и сильною крепостию, от всех стран обступивше и возмут Седмихолмъ и измаилетскую главу поразит и всех тогда турков до конца погубит и имя их потребит. Тогда восплачют жены турецкая и тщери ихъ, в пленение и порабощение неволею преклонени сыновом российским, и послужат им во все время их, яко раби господиям, и вознесется царство российское высше и славнейши всех царств на земли, храброю победою в высшее достоинство взыдет».
205
Интересны поводы к войне 1787–1791 годов:
«Порта требовала, чтобы российское правительство вовсе отказалось от Грузии, уступило Турции 39 соляных озёр близ Кинбурна и предоставила Порте иметь своих консулов в российских городах, в особенности же в Крыму, чтобы турецкие купцы платили пошлины не более 3 %, а российским купцам запрещено было вывозить турецкие произведения и иметь на своих судах турецких матросов».
Тут-то Потемкин с Ушаковым и бросились «на защиту ближних».
206
Жак Волатерран Римский дневник. Публ. в: Успенский Ф. Брак царя Ивана Васильевича с Софией Палеолог // Исторический вестник. № 12. 1887. http://www.vostlit.info/Texts/rus17/Vollateranus_Jacob/text1.phtml?id=11 408
207
В послании Ивана Грозного Сигизмунду ІІ Августу, написанном от имени кн. М. И. Воротынского (1567 г.), говорится: «Вы государи не коренные, а наши великие государи почен от Августа кесаря, облаадающего всею вселенною, и брата его Пруса и даже до великого государя Рюрика и от Рюрика до нынешнего государя, его царского самодержьства, все государи самодержьцы» (Послания Ивана Грозного. М.,-Лд., 1951, с. 260).
208
Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Тома 1–2. Священная Римская Империя. СПб., 1851 том 1, стб 523–525.
211
В основе этого пророчества — греческий апокриф «Книга Льва царя премудраго». В пророчестве Льва говорится, что турки не долго будут владеть Цареградом, ибо явится некий народ ξανθὸν γένος, который победит измаильтян и овладеет Седмихолмием. Русским книжникам полюбился этот извод, ибо в нем находило удовлетворение национальное чувство. В переводе на русский ξανθὸν γένος; значит «русый народ» — разве не соблазнительно было русскому читателю увидеть здесь «русский народ»? Это были не всегда переводы с греческого, но и вольные толкования оригинала. Они принимались в официальные памятники, например в Степенную книгу» (Успенский Ф. И. Как возник и развивался в России Восточный вопрос. СПб., 1887, с.19).