Царь Алексей Михайлович и несколько позже предстает в церковной риторике как «устрашитель всея вселенныя покоритель же и пленитель порубежных стран».
Это не просто поэтический оборот.
Вот вполне официальный и непубличный документ — Статейный список посла Василия Богдановича Лихачева с докладом царю Алексею Михаловичу (январь 1659).
У московских послов в те времена не было пространства для вольного маневра. Они должны были просто раз за разом воспроизводить позицию своего государя и настаивать на ее полном принятии. А отчеты им приходилось составлять так, чтобы по итогам не оказаться в числе «предателей». Оттого порой русские и иностранные тексты договоров содержали далеко неодинаковые тезисы, что вело к последующим недоразумениям и конфликтам.
В данном случае посол воспроизвел самомнение кремлевских владык, приписав мысли самого царя Алексея Михайловича о его собственном величии великому герцогу Тосканскому Фердинанду:
«Князь поцеловал грамоту и начал плакать, а сам говорил чрез толмача: «за что меня холопа своего ваш пресловутый во всех государствах и ордах великий князь из дальнего и преславного града Москвы поискал и любительскую свою грамоту и поминые прислал? А он великий государь, что небо от земли отстоит, то он великий государь: славен и преславен от конец до конец всея селенныя; и имя его преславно и страшно во всех государствах, от ветхаго Рима и до новаго до Иерусалима; и что мне бедному воздать за его великаго государя велию и премногую милость? А я и братья мои и сын мой его великаго государя раби и холопи, а его царево сердце в руце Божией; ужто так Бог изволил».
Об аудиенции у жена флорентийского герпцога посол пишет, будто она говорила, что великий государь «нас холопей своих в великое удивление и в радость привел. Мы челом бьем, не позазрите нам в нашем неразумии и простоте, в чем мы вам не унаровили, а муж мой и сын и братия вечные его раби и холопи и о том вам челорм бью».
Величие московского царя таково, что великий герцог Тосканский («града Флоренска») бьет челом даже его посланникам «чтоб они пожаловали посетить братиев его» или «князь же бил челом посланником на рынке гулять».
Синологи говорят, что именно в этом состоит рецепт векового китайского миролюбия: придворные льстецы говорят императору, что он и так уже владыка всей вселенной, а потому завоевывать просто нечего. Быть может, если бы так же современные российские послы описывали свои беседы с западными лидерами — жил бы к нашей всеобщей радости Владимир Владимирович мирно и самоудовлетворенно.
Тема вселенского бремени русской любви ясно прозвучала в первом гимне России — «Гром победы, раздавайся», написанном в 1791 году Гавриилом Державиным:
«Мы ликуем славы звуки, чтоб враги могли узреть, что свои готовы руки в край вселенной мы простреть».
В том же 1848 году Федор Тютчев (не только поэт, но и старший цензор Министерства иностранных дел) объяснил «Русскую географию»:
Глава 13
«Я в березовые ситцы нарядил бы целый свет»
452
Описание торжественных врат. 9 ноября 1703 // Панегирическая литература Петровского времени. М., 1979, с. 140.
453
Древняя российская вивлиофика, содержащая в себе собрание древностей российских до истории, географии и генеалогии российския касающихся. Санктпетербург, 1788. — Кн. 4. сс. 345, 346, 351 и 354
https://viewer.rsl.ru/ru/rsl01005416794?page=4
454