Но в немецком тексте договора, составленном в Москве, но подписанном императором в Германии и скрепленном печатью, Василий III обозначен как «von gotes genaden Kayser und Herscher aller Rewssen». В латинском варианте, датированном 3 августа 1514 г., Василий III назван «dei gratia Imperator et dominator uniuersorum rhutenorum». Таким образом, второй раз в международно-правовых документах зафиксировано императорского достоинства российского государя признание единственным европейским Императором той поры — правителем Священной Римской империи.
Равный признан равным. Такое не забывается.
В 1525 году венский епископ Иоганн Фабри составляет описание Московии по итогам своих разговоров с русскими послами с таким (антиреформационным) выводом:
«Таковы, Светлейший Государь, нравы московитов, таковы их религия и благочестие; сей народа, который — поскольку отовсюду окружен турками и татарами и обитает весьма далеко от нас у Ледовитого моря — доселе в продолжение нескольких веков имел малое сообщение с нашей Империей, а потому и с христианами. Тем не менее святую эту Веру во Христа, изначально усвоенную ими от отцов, они не позволили погубить дерзкому, нечестивому и греховному невежеству, сохранив ее до настоящего времени в целости, чистоте и святости».
Даже во время Ливонской войны Вена искала антипольского и антитурецкого союза с Москвой, несмотря на то, что Ливония, покаряемая и разоряемая войсками Ивана Грозного, считалась Имперской территорией. Умирающий император Максимилиан Второй лишь просил царя Ивана Четвертого — «Чтоб никоторой войны убогой Ливонской земле не чинили».
Более того — австрийских послов в Москве никогда не оскорбляли — в отличие от литовцев, на глазах у которых опричники могли изрубить на куски подаренного коня. Им никогда не вручали царские дары от лица посольских дьяков — так в Кремле обычно унижали шведских послов: «Если с имперскими дипломатами Москва лишь играла в церемониальные игры, то их коллеги из Речи Посполитой и Швеции сталкивались не просто с унижениями и издевательствами, но подчас рисковали жизнью, приезжая в Кремль».
В 1580 году Иван Грозный отправил в Прагу к императору Священной Римской Империи Рудольфу («в Прагу к цесарю Рудольфу») посла Истому (Леонтия) Шеврыгина. Одна из тем переговоров — закупка военных товаров, в чем Прага Москве отказала.
И все же этот визит стал вехой в культурной истории России. Ибо тот Истома стал первым русским, которому было позволено надеть «немецко платье».
При наличии общих врагов Москва и Петербург столетиями были в союзе в Веной (кроме опереточной имитации войны в 1809–12 годах).
6 августа 1726 г. Россия подписала союзный договор с Австрийской монархией. Причем именно в силу союза Петербурга и Вены в числе врагов оказался далекий Париж: зажатый со всех сторон австро-испанской империей Габсбургов, Париж создавал свой дипломатический «восточный барьер»: Швеция, Польша, Турция должны были давить на Австрию по ее северо-восточным границам. Но для России именно эти страны были ее соседями, с которыми у нее были свои вековые споры. Так она логично становилась союзником Австрии, а, значит, вероятным противником Франции…
После сокрушения Франции Петербург и Вена вместе составили Священный Союз. О его замысле приведу наблюдения еп. Василия Лурье (из его фейсбука в июле 2023 года; эта цитата займет несколько следующих страниц):
«Император Александр I вооружился богословием и историософией «мистиков» для интерпретации новой политической реальности, сложившейся после победы над Наполеоном, и, главное, для создания такой структуры международных отношений, которая обеспечивала бы вечный мир — понимавшийся императором в духе милленаризма «мистиков», то есть в духе новой и последней эпохи божественного откровения, когда должно установиться тысячелетнее царствие мира и братства между народами.
Собственноручно написанный императором акт Священного Союза был не столько политическим, сколько богословским документом. Пусть это содержание не было важно или хотя бы понятно австрийской и прусской сторонам Тройственного союза, но оно было важно для русской стороны, а также для тех, кого в союз не взяли — не столько мусульман-турок, сколько, прежде всего, тех католиков, которые, как де Местр, принимали сторону папы, а не австрийского правительства (будучи католическим, это правительство уже около полувека вело политику ограничения светской власти пап; оно оказалось заинтересованным в заключении религиозного по сути союза, в котором не участвует католическое духовенство). Со стороны той части католиков, которая будет ориентироваться на папу, а не на Австрию, реакцией на Священный союз станет явление, получившее широкую известность под названием ультрамонтанства.
101
О. Ф. Кудрявцев «Kayser und HerscHer aller rewssen»: обращение к русскому государю как к императору в габсбургских документах первой трети XVI в. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2016, № 1 (63), с.49. Первым признанием можно считать договорную грамота 1417 г. Ливонского ордена с Псковом. В ней господином этого города назван «русский государь Василий Дмитриевич», который в немецком переводе определен как «русский император» (de Rusche Keyser Wassile Dymittrius). Грамоты Великого Новгорода и Пскова (ГВНП). М., 1949.с 319 (№ 334)
102
Трактат Иоганна Фабри «Религия московитов» // Россия и Германия. Вып. 1 Изд. РАН ИВИ. 1998. С.33.
103
Послание от 12 августа 1576 года // Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Тома 1–2. Священная Римская Империя. СПб., 1851, том 1, стб. 650.
104
Панов В. Габсбурги и Рюриковичи в раннее новое время: Дипломатия и взаимный образ (1558–1598). Дисертация Ческе-Будеёвице 2021, сс. 135 и 199. https://theses.cz/id/7das3h/DP_Vladimir_Panov.pdf
105
Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Тома 1–2. Священная Римская Империя. СПб., 1851 том 1, стб. 815.
106
Сначала Россия была в союзе с Наполеоном и имитировала войну с Австрией (см. Казаков Н. И. Тайна русской стратегии в австро-французской войне 1809 г. // История СССР. 1969. № 6, сс. 63–80). Затем — наоборот. Министр иностранных дел Австрии Меттерних во время беседы с российским посланником в Вене Г. О. Штакельбергом 24(12) апреля 1812 г. выразил готовность вступить в тайное соглашение о том, что австрийские войска, которые по договору с Наполеоном обязаны войти в Россию, в Галиции и Трансильвании не будут действовать против нее. (см. Попов А. Н. Отечественная война 1812 года. Т. I. М., 1905, с.490). В декабре того же года уже во время Заграничного Похода в Польше «русские командиры проявили незаурядные гибкость и изобретательность. Они избегали любых столкновений с австрийскими частями, отправляли обратно отставших и случайных пленных с их оружием, каждый день присылали на австрийские аванпосты парламентеров с уверениями в самых дружественных намерениях, старались каждый раз договариваться об установлении демаркационных линий между постами, наконец, и вовсе стали предлагать австрийцам общее расквартирование». (Жучков К. Б «Война к обоюдной пристойности»: возникновение и ход русскоавстрийских переговоров в конце 1812 — начале 1813 г. // Российская история. 2012. № 6, с.20).
107
См.: S. Ghervas, La Sainte-Alliance: un pacte pacifique européen comme antydote à l’Empire // Europe de papier. Projets européens au XIXe siècle, éd. Sylvie Aprile et al. Lille: Presses Universitaires du Septentrion, 2015, pp. 47–64
108
Ср.: S. Ghervas, Conquering Peace: From the Enlightment to the European Union, Cambridge, MA: Harvard University Press, 2021, pp. 114–116.