Двинемся вместе с хоббитами на восток. Итак, Вековечный Лес соответствует лесам, некогда находившимся к востоку от Оксфорда и вырубленным в сравнительно недавнее время. Массив Мглистых гор (достаточно низких в северной части) соответствует горным цепям Европы: Арденнам, Гарцу, Татрам и т. д. Они ниже, чем горы мира Толкина, но основания для сближения есть. Что касается облика Мглистых гор — это впечатления Толкина от путешествия по Альпам в юности. Образ жестокого Карадраса, где некогда попала в засаду Келебриан, жена Элронда, а Братство Кольца не может пройти, обязан своим происхождением трагедии на альпийском Маттерхорне. Из Альп же приходит и эпизод «Хоббита», где каменные великаны в грозу перекидываются валунами, — во время своего юношеского путешествия будущий писатель чудом уцелел при камнепаде[20].
Восточнее Мглистых гор находим точное совпадение географических объектов: жилище Беорна (букв. «дом медведя») — Берлин. Темнолесье соотносят с лесами Вислы и более восточными лесами. Озеро Долгое — с Ильменем, Ладогой, Онегой. Крупные торговые города Дэйл и Эсгарот — с Упсалой и Стокгольмом, которые также были значимы именно как центры торговли. Тот факт, что земные города расположены на море, а средиземские — на озере, не должен смущать: обратившись к палеогеографии (а физическая карта Средиземья, напомним, строится на ней), видим, что Балтийское море тогда было озером.
Но с точки зрения культурного соответствия Дэйл расположен гораздо ближе — это Бирмингем, город, рядом с которым прошло детство Толкина. Поскольку это был крупный промышленный центр, то «город игрушек» (эпитет Дэйла) можно соотнести с ним, но тем самым он оказывается и персонификацией негативного отношения к промышленности, а предместья Бирмингема так и назывались — «Черная страна» (что в итоге даст «Мордор»). Но и этого мало: Бирмингем — один из центров развития викторианской готики, воплощенной мечты об идеализированном Средневековье, так что он стал еще и прообразом эльфийских замков. А интерьер бирмингемского Оратория, как утверждает Дж. Гарт, послужил прототипом королевского дворца в Минас-Тирите (к сожалению, в книге Гарта не приведена фотография, но ее легко найти в интернете — и согласиться). Минас-Тирит, Дэйл, эльфы и Мордор — и все это Бирмингем[21]. Поистине, город контрастов. Не будем пытаться соотносить его с картами.
Анализировать корреляции более восточных географических объектов мы не станем (любознательный читатель легко найдет их в указанных нами работах), и вот почему. В мире Толкина работает принцип искажения расстоянием: чем удаленнее объект, тем менее четки представления о нем (повторим, точкой отсчета является Шир-Оксфорд; принципом удаленности хорошо объясняется вариативность соответствий Андуина, слишком далекого для хоббитов). Эрандил в своей статье приводит таблицу географических корреляций, прекрасно подтверждающую этот тезис. Поэтому применительно к восточным землям спектр трактовок настолько широк, что фактически лишается познавательной ценности.
Обратимся к землям южнее Шира.
Равнины Эриадора соотносят с равнинами Франции, южные предгорья Мглистых гор — с предгорьями Альп, где с древнейших времен жили дерзкие и независимые горцы. Толкин не романтизировал образ отважного швейцарца Вильгельма Телля, для него дунландцы — дикари и враги Рохана.
Общим местом толкиноведения является утверждение, что Рохан есть обобщенный образ готских государств Европы (Дж. Форд прямо называет «Властелин колец» «историей падения Рима со счастливым концом»[22]). Будучи изначально врагами Рима, затем именно готы защищают Европу от полчищ Аттилы; основа их армии — конница, внешний вид — светловолосые силачи. Все это применимо к роханцам, за исключением разве что отношения к Гондору: всадники никогда не являются его врагами (что излагается в приложении к «Властелину колец»). Однако их описание относится к другому германскому народу, к англосаксам древней Мерсии (королевства в Британии), которые никогда не вели конных боев.
Как и в случае с Бирмингемом-Дэйлом, мы из далеких далей возвращаемся в Англию. Т. Шиппи пишет, что народ Теодена напоминает англосаксов вплоть до мельчайших деталей (разумеется, за исключением того, что они не были всадниками). Но в их культуре образ коня представлен более чем ярко: это имена их вождей Хенгеста и Хорсы (в переводе с древнеанглийского «жеребец» и «лошадь»), это конь как эмблема Саксонии. Но откуда взялся белый конь на зеленом поле? Это Уффингтонская белая лошадь, геоглиф, то есть огромное изображение (длина более ста метров), занимающее склон холма в Оксфордшире. Она на полторы тысячи лет старше англов и саксов, время ее создания — бронзовый век. Глядя на этот величественный памятник доисторической древности, который сохранялся столько веков (без прополки она заросла бы травой), начинаешь понимать, почему Профессор в своем мире мыслил тысячелетиями.
22
Ford J. A. The White City: The Lord of the Rings as an Early Medieval Myth of the Restoration of the Roman Empire // Tolkien Studies. 2005. Vol. 2.