The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, Ms. Ludwig XV 5, fol. 337v, 83.MR.175.337v.
Однако, сверившись с трудами Владимира Проппа (1895–1970) «Морфология волшебной сказки» (1928) и «Исторические корни волшебной сказки» (1946), мы обнаруживаем, что это характерные признаки сказочного архетипа. А значит, писатель, говоря о малом количестве классических фэнтези-произведений, которые «докапываются до символики», отрицает тот факт, что фэнтези «цитирует» сюжетные элементы сказки, и в то же время подтверждает глубинное родство этих двух жанров, поскольку называет архетипичные сюжетные ходы общими для всех произведений фэнтези.
Итак, в контексте артурианского архетипа автор утверждает:
1) об архетипической связи фэнтези и волшебной сказки;
2) господстве артуровских легенд в ряду сюжетных основ для фэнтези-произведений.
Первое утверждение созвучно с научной теорией, согласно которой фантастика берет начало в мифологии, через фольклор (в том числе волшебную сказку) переходит в литературу и в итоге кристаллизуется в жанр фэнтези. А второе — с идеей о том, что идеал героической личности воспроизводится через обращение к эстетике средневекового романа.
Как видим, взгляды Сапковского о специфике фэнтези, изложенные в статье «Пируг, или Нет золота в Серых горах», в целом схожи со взглядами литературоведов. Но также в ней автор выдвигает идею о том, что легенда о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, культивировавшая «идеал рыцаря, которого никогда не было»[12], и в современной фэнтези-литературе выступает структурообразующей основой.
Созвучие этого предположения с общей теорией фэнтези можно проиллюстрировать на примере еще одной исследовательской работы писателя.
В эссе «Мир короля Артура» Сапковский изучает, как эволюционировали легенды о короле Артуре от кельтского героического эпоса до рыцарских романов, и размышляет о том, почему сюжеты о древнем короле и его сподвижниках имели столь устойчивый успех в прошлом и так влияют на литературу в настоящем.
Чтобы выяснить, насколько правомерно рассматривать артуриану как архетипическую основу сюжетов фэнтези (как это делает Сапковский), мы сопоставим его выводы с идеями, изложенными в статьях Артура Мортона (1903–1987) «Артуровский цикл и развитие феодального общества»[13] и Андрея Михайлова (1929–2009) «Артуровские легенды и их эволюция»[14].
Редко какому мифу досталось сделать такую головокружительную карьеру, как повести о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Легенда, родившаяся в VI–VII веках на Британских островах… ударила в колокол европейской и мировой культуры с такой силой и вызвала такой резонанс, что звон этот не умолкает и по сей день…
Такими словами начинает свой труд Анджей Сапковский, практически дословно вторя Михайлову: «…необычайная, поистине удивительная и стойкая популярность артуровских легенд, несомненно, объясняется условиями их возникновения и функционирования; в их эволюции отразились путь от мифологии к литературе (через фольклор) и дальнейшая трансформация последней».
Артур вынимает меч из камня. Иллюстрация из книги «История нашего острова» Г. Э. Маршалл, 1906 г.
The New York Public Library Digital Collection
Прослеживая путь от первых письменных упоминаний об Артуре до разветвленной системы средневековых романов о короле и его рыцарях, Сапковский очерчивает конкретный список основных авторов и их работ — с опорой на труд Джозефа Кэмпбелла (1904–1987) «Маски Бога. Созидательная мифология» (1959–1968) и в созвучии с тезисами Михайлова.
Первое упоминание Артура фантаст приписывает хронисту Гильдасу (Гильде Премудрому) в труде «О разорении Британии» (VI в.), далее следует валлийский историк Ненний и его «История бриттов» (IX в.). В обоих произведениях описывается борьба кельтских племен с экспансией англосаксов. Труду Ненния придает большое значение и Михайлов, так как в нем Артур предстает национальным героем, решившим исход сражения у горы Бадон: «…частный… герой… оказывается в центре творимой национальной легенды, аккумулируя все наиболее значительные события национальной истории».
Далее Михайлов указывает на Уильяма Мальмсберийского (конец XI — начало XII в.), также описавшего сражение у горы Бадон. А вот Сапковский важнейшим «артуровским документом того периода» называет труд Гальфрида Монмутского (около 1100–1154/1155) «История британских королей», охватывающий период от основания Британии до правления Артура, представленного вершиной и венцом истории. Этому труду польский фантаст приписывает ключевую роль в формировании легенды:
12
Здесь и далее цит. по: Сапковский А. Мир короля Артура: эссе // Сапковский А. Нет золота в Серых горах. Мир короля Артура. Критические статьи. Бестиарий / пер. с пол. Е. П. Вайсброта. М.: АСТ, 2002.
13
Мортон А. Артуровский цикл и развитие феодального общества: статья // Мэлори Т. Смерть Артура: репр. воспр. изд. 1974 г. / отв. ред. В. М. Жирмунский, Б. И. Пуришев. СПб.: Наука, 2007. (Литературные памятники / РАН.)
14
Михайлов А. Д. Артуровские легенды и их эволюция // Средневековые легенды и западноевропейские литературы. М.: Языки славянской культуры, 2006.