Однако теперь Атрей знал, откуда ждать опасность, и не делился с супругой своими замыслами. Лицемерно высказывая ей радость по поводу примирения с братом и восхищаясь юными племянниками, он правильно рассчитал, что это сразу станет известно Фиесту и поможет в осуществлении небывалой мести.
Действительно, перестал Фиест опасаться брата и, выжидая подходящего момента для его убийства, предвкушал легкую победу. С радостью принял он приглашение брата на пир в честь их примирения, не зная, что для этого пира зарезаны его сыновья и по приказу Атрея приготовлено из их тел жаркое.
Содрогнулось небо при виде злодеяния Атрея. Но Фиест как ни в чем не бывало насыщался поставленными перед ним яствами из мяса собственных сыновей. Не заговорил в нем голос крови – заняты были мысли коварными планами устранения брата. Отсутствие же сыновей на пиру он заметил, только когда принесли десерт. Лишь тогда поинтересовался Фиест, где мальчики.
По знаку царя слуги показали отцу головы и ноги его сыновей.
Забился Фиест в рыданиях и стал умолять, чтобы ему отдали тела детей для погребения.
– Зачем? – расхохотался Атрей. – Они уже погребены в тебе.
Понял тогда Фиест, какой страшной трапезой отметил брат их мнимое примирение. С проклятиями выбежал он из дворца и поклялся не оставить безнаказанным небывалое преступление[207].
Недолго Атрей торжествовал победу над братом. Вскоре проник во дворец сын Фиеста Эгисф[208] и, убив Атрея, освободил дедовский престол для отца и себя самого. Сыновьям же Атрея – Агамемнону и Менелаю – удалось бежать в Спарту, где царь Тиндарей отдал им в жены своих дочерей – Клитемнестру и Елену.
Коринф
Где слава, где краса, источник зол твоих?
Где стогны шумные и граждане счастливы?
Где зданья пышные и храмы горделивы,
Мусия, золото, сияющие в них?
Увы! погиб навек Коринф столповенчанный!
И самый пепел твой развеян по полям.
Все пусто: мы одни взываем здесь к богам.
И стонет Алкион один в дали туманной!
Константин Батюшков
Семь могучих колонн… Это все, что осталось от великого города, зверски разрушенного римлянами в 146 г. до н. э. За 166 лет до меня этими колоннами любовался русский путешественник, соученик и друг Гоголя Константин Базили. В марте 1832 г. он сошел на берег с российского брига «Парис» с томиком Павсания в руках и отправился к руинам, чтобы увидеть то, что сохранилось от описанного Павсанием храма Посейдона-Нептуна: «В стороне от этого поля, по которому так безобразно рассыпались развалины турецкого Коринфа, стройно возвышаются семь колонн древнего храма, принятого путешественниками за храм Нептуна. Но колонны массивные, короткие, будто раздавленные дорическими капителями, не соответствуют ни описанию Павсания, ни легкости, присущей храмам морского бога: они имеют вышины не более четырех диаметров и, очевидно, принадлежат самой древней архитектурной эпохе Греции».
Современные исследователи поправили Павсания. Семь колонн, возвышающихся над руинами, – это остатки тридцатидвухколонного храма Аполлона, бога-покровителя Коринфа. Так же как за Аттику спорили Афина с Посейдоном, на Коринф и его территорию претендовали Аполлон и Гелиос. Судьей в их споре был сторукий великан Бриарей, тогда еще не брошенный в Тартар, что само по себе свидетельствует о глубочайшей древности мифа. Исход спора был необычаен: земля Эфиры (так в древности именовался Коринф) была разделена полюбовно – перешеек и соседние с ним низины Бриарей присудил Аполлону, а гору (Акрокоринф) отдал Гелиосу.
«Коринф в самой глубокой древности, – продолжает Базили, – создал себе целый мифологический мир и с почтением сохранил его памятники». Наш предшественник имел в виду поэму эпического поэта Эвмела «Коринфские дела», общее содержание которой сохранил Павсаний и другие древние авторы. Богатство коринфского мифологического мира обусловлено положением Коринфа на Истме, на скрещении морских путей, которыми на протяжении тысячелетий пользовались не только греки и их предшественники пеласги, но и обитатели всего Средиземноморья.
В храме Аполлона хранилась статуя богини морской стихии Талассы, дочери Океана, которой Коринф (во II тысячелетии он назывался Эфирой) был обязан своим богатством. В Коринфе, международном порте античного мира, почитались наряду с греческими и восточные боги – Астарта, Осирис, Исида.
207
Злодеяния братьев – излюбленный сюжет произведений аттических трагиков Софокла, Еврипида и еще тринадцати других трагических поэтов, а также латинских поэтов Энния, Акция и Вария. Впервые Атрей как "владыка народов" и Фиест как "богатый стадами" упомянуты Гомером.
208
Эгисф был сыном Фиеста и его же дочери Пелопии. Рожденный от случайной связи с отцом, он был брошен матерью младенцем, вскормлен дикой козой (оттуда его имя), найден и воспитан пастухами.