Единорог, укрощенный девой. Миниатюра из «Книги природы» Конрада Мегенберга. Ок. 1442–1448 гг.
Universitätsbibliothek Heidelberg
Все эти примеры показывают, что рассказчики, не встречаясь с реальными единорогами — то есть в отсутствие эмпирики, — позволяли себе добавлять новые характеристики неизвестному милому копытному животному, чтобы утолить жажду сенсаций у читателей. В главе 2 и главе 3 мы рассмотрим долгий путь единорога в средневековой литературе и иконографии. Однако прежде необходимо упомянуть текст, к которому мы еще не раз обратимся. Во II веке н. э. был составлен сборник по христианской естественной истории под названием «Физиолог», который содержал от тридцати до пятидесяти (в зависимости от издания) кратких описаний животных. Здесь неизвестный автор не только дает каждому из них базовые характеристики, но и вдобавок объясняет его связь с христианским богословием. В «Физиологе» тоже встречается единорог, но и тут его по размеру сравнивают с козлом и подчеркивают его неуловимость. Однако «Физиолог» добавил к уже знакомым нам характеристикам важную деталь: единорога могла приручить только девственница. В последующие века тот же сюжет по-разному интерпретировали и использовали в литературе — как именно, мы увидим далее в книге. Для нас особенно важно то, что такой, казалось бы, своеобразный сюжет нашел отражение во многих средневековых книгах по естественной истории как часть корпуса знаний, совсем не обязательно христианских. «Физиолог» был переведен почти на все основные языки, и вскоре появились не только латинские, но и арабские, сирийские и коптские его версии.
Астролябия с аллегорическими фигурами и единорогом. Миниатюра Альбрехта Глокендона. 1557 г.
Universitätsbibliothek Heidelberg
В латинском Средневековье любому, кто черпал знания из справочников, попадался труд, написанный Исидором Севильским — как его ласково называли, «последним отцом Церкви». В своих 22 томах «Этимологий» испанец VII века собрал и более или менее логично упорядочил самые необходимые знания в самых разных областях, будь то архитектура, география или флора и фауна. Если поискать в них unicornis или monoceros, то есть единорога, то можно узнать, что это дикое, опасное и буйное создание способно своим рогом свалить даже слона. Но стоит предстать перед ним девственнице, как оно тут же становится кротким и засыпает на ее коленях. По-видимому, тем вся необходимая информация о единороге и ограничивалась. Латинские читатели Исидора, как правило, ее повторяли, не добавляя слишком много естественно-научных деталей. Должно быть, им еще с большим трудом, чем Плинию, удавалось отличить настоящего единорога от носорога, которого вряд ли кто-либо встречал в Центральной Европе. Когда Рабан Мавр, один из великих ученых эпохи династии Каролингов, в IX веке писал на пергаменте свою энциклопедию под названием «О природе вещей» (De universo), он поставил единорога и носорога в один ряд, даже не осознав, что это два отдельных вида. И у него животное сражалось с толстокожими слонами, способное их опрокинуть и наносить им удары в живот, но спокойно позволяло девственнице себя приручить. Вряд ли Рабан воображал, как носорог весом в сто килограмм элегантным прыжком оказывается на коленях у девушки и нежно прижимается к своей новой спутнице; в конце концов монах из Фульды просто не знал, как тот выглядит. Рабан добавляет, что прирученный женским прикосновением единорог — идеальный символ для святого Павла, который превратился из гонителя христиан в страстного сторонника новой религии. Современником Исидора на другом конце Средиземноморья был толкователь Библии Евстафий Антиохийский. В своем «Шестодневе» — шестидневном труде, где он излагает историю Сотворения мира, — Евстафий также перечисляет животных, которыми Бог наполнил Эдемский сад, например зайца, грифа и бобра. И куда же в раю без единорога? Однако здесь упоминается лишь то, что уже было известно об этом животном из «Физиолога».
Бог в образе Троицы изливает свет на Эдемский сад. Гравюра. Неизвестный художник. XVI–XVII вв.
Wellcome Collection
Полтысячелетия спустя история с девственницей стала настолько общеизвестной, что ее с легкостью можно было вырвать из контекста естествознания. В XI веке великий церковный реформатор Петр Дамиани в своем письме к папе Александру II хотел призвать того к осторожности и сдержанности в отношениях с оппонентами и подыскивал для этого подходящее сравнение. Как охотник ловит единорога? Нет, по словам Петра, нужна не сила, а помощь вышеупомянутой девственницы. По крайней мере, так значилось в книгах rimatores naturarum, то есть исследователей природы, хотя, возможно, не каждый охотник, как добавляет отец Церкви, согласился бы с этим. Нет ли здесь тени сомнения или даже иронии? В другом источнике Петр Дамиани мог похвастаться знаниями, почерпнутыми из современных бестиариев. В письме к аббату Монте-Кассино он приводит тщательно составленное толкование, где сравнивает служителей монастыря с животными Ноева ковчега, которых Бог спас от Потопа и которые, как и их собратья-монахи, обладают особыми достоинствами и способностями. Помимо льва, бобра, ежа, лисы и целого ряда других существ, включая феникса, дракона, различных насекомых и рептилий, Дамиани, естественно, не забывает и единорога. Однако характеристики этого животного, похоже, настолько общеизвестны, что Дамиани не упоминает ничего, кроме привычной девственницы[18]. Когда Альберт Великий пишет о единороге, он чувствует себя обязанным сказать о девственнице, но добавляет многозначительное dicunt, то есть «говорят», — должно быть, тем самым великий ученый из Кёльна ставит под сильное сомнение достоверность этой детали[19].
18
Damiani P. Briefe: 4 Bde. (MGH — Epistulae: Die Briefe der deutschen Kaiserzeit) / hg. von Kurt Reindel. München, 1983–1993. № 107 (alte Zählung, 1, 16). Bd. 3. S. 187; № 86 (alte Zählung, 2, 18). Bd. 2. S. 492.
19
Magnus A. De animalibus libri XXVI: 2 Bde. / hg. von H. Stadler. Münster, 1920. Liber XXII. Bd. 2, § 144. S. 1426.