Фольклорные жанры и исполнительские традиции. Трудность изучения хантыйского и мансийского фольклора связана со сложностью вопроса о жанре в целом. В рамках архаического фольклора трудно разграничить даже миф и сказку, на что не раз указывали знатоки древних мифологий. М. И. Стеблин-Каменский пишет: "Несмотря на то что исследованием мифов занимается целый ряд наук... и что существует обширнейшая литература о мифе, основное в нем остается загадочным" [95, с. 4].
Для отделения мифа от сказки выдвигались различные критерии. Е. М. Мелетинский предложил выделить из оптимального набора различительных признаков (названных представителями разных точек зрения) самые коренные, специфические, необходимые черты, т. е. их минимальный набор и его возможные варианты. Этот минимальный набор включает, по его мнению, прежде всего следующие признаки (сказке условно соответствует негативная оценка): достоверность — недостоверность, наличие этиологизма — его отсутствие, коллективность (космичность) объекта изображения — его индивидуальность [74, с. 139-148].
У обских угров дело осложняется еще и тем, что целый ряд их мифов и преданий исполнялись в песенной форме, а некоторые культовые песни, в частности песни медвежьего праздника, имеют сюжетную организацию и, таким образом, оказываются тесно связанными с повествовательными фольклорными жанрами.
Классификация жанров устного народного творчества обских угров разработана слабо (см. [7; 29; 41; 53; 54; 64; 69; 107]).
Как известно, при определении жанра могут наблюдаться расхождения у народа — носителя фольклора — и у специалистов. У самих хантов и манси существуют специальные термины для различных фольклорных жанров[3]. Нас будут в первую очередь интересовать обозначения, использующиеся применительно к различного рода повествовательным формам, т. е. к тем, в которых есть сюжет. Это прежде всего термины: 1) маньть, мось, моньсь (хант.), мойт (манс.) — сказание, сказка; 2) арых (хант.), эрыг (манс.) — песня; 3) потыр, ясынг (хант.), потыр (манс.)[4].
Подкатегории этих основных категорий выражаются дополнительными определениями, например: манс. ялпипг-мойт — священное сказание, ялпинг-эрыг — священная песня; хант. йис-потыр, йис-ясынг — старинный рассказ; манс. пес-йис-мойт-потыр — старинных времен сказание-рассказ; хант. тарныпг-арых (моньсь); манс. тарнинг-эрыг (мойт), алханте-мойт — героические или военные песни (сказания).
Интересна семантика термина ар-арых-эрыг, известного во всех диалектах хантыйского и мансийского языков в значении "песня", "старинная песня", "петь". У хантов он выражает также понятие "старый, древний". Они называют своих предков ар-ях, арэх-ях (ях "народ"); один из наших информантов перевел это как "первобытные ханты". По сообщению Е. Шмидт, по отношению к давно сделанной вещи в песнях могут употреблять формулу "сделана песенным человеком". О культовой функции пения и рассказывания мы уже говорили в связи с особой категорией лиц. совмещавших в себе роли сказителя и прорицателя-врачевателя[5].
Термины потыр и ясынг (хант.) — "рассказ" являются однокоренными со словами "речь", "разговаривать", "сообщать" и т. д.
Термины моньсь, мойт принято обычно переводить как "сказка". Следует, однако, учесть, что в фольклористике одним из критериев выделения сказки служит обычно наличие или отсутствие веры в действительность рассказа. В. Я. Пропп, сравнивая миф и сказку, писал: "Одно из характерных свойств сказки состоит в том, что она основана на художественном вымысле и представляет собой фикцию действительности. В большинстве языков слово "сказка" есть синоним слова "ложь", "враки" [85, с. 149]. Это суждение, касающееся европейской волшебной сказки, неприменимо к фольклору хантов и манси. Для всех жанров обско-угорского фольклора характерна установка на достоверность, так как верят во все рассказанное, хотя в народе существует и такое мнение: в прозе выдумывать (врать) можно, а в песне — нельзя. По справедливому замечанию Л. Н. Баландина, в представлениях самих хантов и манси понятие "сказка" имеет более широкое значение. Он считает, что если рассматривать мансийскую мойт с точки зрения восприятия и осмысления народа с учетом ведущих социальных мотивов и формальных особенностей, свойственных их различным видам, то следует выделить три основных типа: мифологические, героические и бытовые [54. с. 11]. Близкое деление отражено, с нашей точки зрения, и в народной терминологии: к первым относятся старинные или священные сказания йис-моньсь (хант.), ялпынг-мойт (манс.); ко вторым — героические или военные сказания тарнынг-моньсь (хант.), алхантне-мойт, тарнынг-мойт (манс.); к третьим — просто сказки моньсь, мойт.
3
Сведения о народной терминологии почерпнуты нами из опубликованных и устных сообщений М. П. Вахрушевой-Баландиной, А. М. Коньковой, Н. В. Сайнаховой, Н. И. Терешкина и Е. Шмидт; пользуюсь случаем выразить им свою признательность за помощь.
4
В жанровой терминологии манси Е. Шмидт выделяет еще одну специальную группу терминов для обозначения более мелких и однородных массивов текстов. Большинство жанров, обозначенных подобными терминами, связано со словесной магией, именно поэтому для манси важны их различия и точные названия [109, с. 52]. Эта терминология дифференцирована, поскольку основой деления выступает здесь функция без указания на форму произведения, а один и тот же жанр может обозначаться несколькими терминами. Обычно термин включает одно-два слова, но изредка они состоят из четырех и более слов, например сатмил-кастул-кай-сов "слово-призыв к богу". Кроме того, существует особый термин для загадок амамтси, монъсюпсы, муйвыти (хант.); амысъ, омэлищ (манс.).
5
Е. Коренчи возводит обско-угорскую праформу слова "песня" к староиранскому периоду (IX-III вв. до н. э.) и сравнивает его с близким осетинским термином, обозначающим "отправление церковной службы" и "песнопение" [122, с. 40, 52-53]. Более широкие фонетические и семантические связи лексики с корнем ar-ir приводит Е. А. Алексеенко [52], обнаруживая их в тюркском (начиная с общедревнетюркского), праенисейском и финно-угорских (включая венгерский) языках, что позволяет отнести их к эпохе урало-алтайской общности.