Определенные различия существуют и в фольклоре разных групп одного и того же народа. Например, у восточных манси в отличие от северных нет рассказов об Эква-пырисе, не упоминается об оленеводстве, больше распространены русские сказки [66, с. 87].
При всем своеобразии обско-угорского фольклора в нем, разумеется, встречаются и сюжеты, образы, мотивы, известные у других народов. К их числу относятся, например, мотив ныряния птиц за землей или облет ее вороном, происхождение созвездия Большая Медведица, превращение женщины в кукушку из-за непослушания детей, поиск собакой хозяина и много других.
Сложный процесс формирования обско-угорской мифологии и фольклора можно проиллюстрировать на примере многогранного образа Мир-сусне-хума (он же Эква-пырись, Альвали и пр.). Еще Б. Мункачи высказал мысль, что небесный всадник Мир-сусне-хум — это солнечное божество [119, с. 191]. Версия получила развитие в работах других авторов, новейшая из которых принадлежит В. Н. Топорову. Он связывает Мир-сусне-хума с иранским Митрой по следующим признакам: это всадник на белом коне, седьмой сын верховного божества, посредник между небом (богом) и землей (людьми), который дружелюбен с ними; наконец, его отношение к Калтась как к матери и сестре напоминает связь Митры и Анахаты, столь характерную для иранской мифологии [96].
Мир-сусне-хум в более заземленной фигуре "разорителя гнезд" встречается в рассказах о птице Карс. Эти тексты во многом соответствуют кетскому мифу о разорителе гнезд, который рассматривается как след архаического мифа, занесенного в Америку еще с первыми волнами миграций из Евразии [60, с. 132-141]. В некоторых обско-угорских текстах герой назван Плешивоголовым. Образ плешивого паршивца очень популярен в сказках народов Средней Азии, встречается у тюркских и монгольских народов. Под именем Эква-пырись (Альвали) тот же герой выступает в роли трикстера, в которой он особенно близок енисейскому трикстеру и селькупскому Иче; параллели имеются также в нганасанском и энецком фольклоре. В конце многих рассказов об Эква-пырисе (Альвали) имеется мотив сжигания людоеда и превращения его пепла в комаров, широко распространенный у народов Сибири и известный у индейцев Южной и Северной Америки. Наконец, в позднейших сказках русского происхождения Эква-пырисю приписываются имя и поступки Иванушки-дурачка.
Исследование типологических и генетических связей обско-угорского фольклора — задача будущего, а приведенные примеры лишь показывают, сколько открытий может ожидать здесь специалистов.
Исходя из того, что это первое крупное издание повествовательного фольклора на русском языке, мы стремились по возможности полно представить его сюжетно-тематический состав и попытаться отразить традицию в ее различных проявлениях. При отборе и подготовке текстов учитывались следующие соображения и обстоятельства.
В этнографической литературе хантов и манси нередко описывают вместе, но фольклор их публикуется раздельно. В данном издании объединены оба подхода: при общем предисловии тексты разделены на хантыйскую и мансийскую части. Учтено и деление обоих народов на крупные диалектно-этнографические группы: мы стремились включить в сборник тексты каждой из них. При отборе материалов использовались и старые и новые записи — как опубликованные, так и архивные, чтобы проследить живучесть фольклорной традиции и ее трансформацию в течение почти полутора веков.
Реальность обско-угорской фольклористики такова, что в этих источниках не оказалось достаточного количества русских переводов с полноценных фольклорных записей. Современные же лингвисты и собиратели, даже владеющие родным и русским языками, испытывают трудности в переводе из-за большого числа архаизмов, отсутствующих в живой речи[11]; по некоторым диалектам специалистов вообще не оказалось. Поэтому при подготовке издания проведен широкий поиск источников и привлечены материалы 29 собирателей, но, несмотря на это, подборку текстов нельзя считать равноценной. Лучшими образцами являются рассказы прекрасных знатоков фольклора, записанные на национальном языке и переведенные на русский специалистами, владеющими обоими языками. В ряде случаев переводы сделаны совместно рассказчиком и собирателем. Для того чтобы достаточно полно представить в сборнике сюжетный состав обско-угорского фольклора, пришлось сделать перевод некоторых текстов не с оригинала, а с его немецкого перевода[12]. Кроме того, в издание вошли тексты, рассказанные по-русски (что отражает и современное состояние самой фольклорной традиции). Это главным образом записи последних лет у восточных хантов, по которым практически отсутствуют публикации на национальном языке; они могут быть полезны своей информацией о сюжетах и героях.
12
Ряд из них — на диалектах северных хантов и северных манси — проверены по оригиналу с Е. Шмидт (№ 26, 27, 28, 31, 35). При этом выяснилось, что только в одном из изданий [48] немецкий перевод был несколько упрощен; в частности, в нем выпущены фольклорные формулы.