— Что же, сейчас начинаете операцию?
Один из врачей, улыбаясь, ответил:
— Уже завершили, Михаил Иванович. Вы в своем покое и в своей кровати.
Услышать это было приятно. Калинин закрыл глаза. Только сейчас почувствовал острую слабость во всем теле. Однако процесс выздоровления не был простым. Внезапно началось осложнение — воспаление легких, которое лечили упорно с применением современных на то время лекарств.
Выйдя из больницы, Калинин отправился в крымский санаторий. Пожалуй, задумчивость, «отключение» от внешней обстановки, погружение внутрь себя стали обычным для ранее подвижного и жизнерадостного, любившего окружение, будь то сотрудники или члены семьи, М. И. Калинина. Появилась внешне проявляемая сентиментальность, ранее за ним не замечаемая. Отправляясь на прогулку куда-то в гущу сада или выбирая скамейку с видом на море, постоянно носил с собой маленькую коробочку, в которой были письма его уже взрослых детей об их житье-бытье или внучек Шуры, Марины, Кати, рассказывающих о своих детских открытиях и радостях. Он мог долго, пока за ним не приходили обыскавшие все и вся медицинские сестры, перекладывать родные ему листочки, зачитывать вслух глуховатым голосом особенно трогавшие его строки.
Часто можно было видеть его с записной книжкой что-то неспешно туда записывающим. Уже потом, когда стало возможным заглянуть в нее, мы узнаем, что являлось предметом размышления Президента СССР. «Сталин стар, — пишет он. — Кто ему придет на смену? Может, Политбюро или Совет Министров СССР?» Или такое: «Почему так много власти дано НКВД? Почему аресты носят столь внушительные масштабы?» Или: «А что сделал я, и все ли, чтобы не было случившегося в 30-х годах?»
Письмо М. И. Калинина из г. Сухуми внучке Шуре
10 декабря 1944
[ГЦМСИР. 21113/4. Подлинник. Автограф]
Частенько его посещала мысль: «Не пора ли сесть за воспоминания?» К этому же его не раз призывали ближайшие соратники и друзья. Он отнекивался, ссылаясь на отсутствие соответствующих документов и опыта написания воспоминаний… Говорил о необходимости некоей подготовки к новой для него работе, требующей некоторого, да, наверно, и длительного, времени. Но все же в какой-то момент он сам для себя ответил утвердительно: пора! Однако, как вспоминать? Находясь на отдыхе, он решил наметить те «островки» своей жизни, восстановление памяти о которых будет полезно и ему самому, и, как он считал, всем, кто когда-то обратится к ним. Среди них родная деревня; революционная деятельность; Февраль и Октябрь 1917 г.; Гражданская война; на государственном посту во ВЦИК и ЦИК СССР; война Отечественная…
Понимая, что по состоянию здоровья, как бы быстро он ни восстанавливался, у него остается не так много времени, чтобы использовать административный ресурс, Калинин связался со своим секретариатом и попросил начать подбирать материалы по выделенным им периодам своей жизни. А пока… он вспоминал.
Глава 1
Биографические заметки: путь из Тверского края в столицу Российской империи
1875–1900
Деревня Верхняя Троица: малая родина, семейные корни, начатки образования
Начальная история родной деревни М. И. Калинина — Верхней Троицы Корчевско́го уезда Тверской губернии, несмотря на многолетние усилия местных краеведов, во многом остается до сих пор малоизвестной.
Территория Верхневолжья[6], куда относились и тверские земли, заселена была с глубокой древности, о чем говорят результаты проведенных там в разные годы археологических раскопок[7]. Славянское население, по всей видимости, выходцы из Новгородской земли, проживало здесь постоянно с XII столетия, занимаясь земледелием и скотоводством, охотой и рыболовством, ремесленничеством и торговлей. Об этом свидетельствует выявленное и изученное археологами и краеведами значительное число селищ, поселений, городищ, крепостей, городов. К примеру, в трех километрах от Верхней Троицы, на территории современной больницы им. М. И. Калинина, археологи, проводя в 1984–1987 гг. раскопки городища, выявили массу предметов, отражающих жизнь и быт его обитателей. Особый интерес представляют находки двух маленьких сланцевых иконок с изображением святых, на обороте которых были надписи древнерусскими буквами: «Орина» и «Илья».
7
См.: