Если бы инженер был вынужден указать и свое hobby для какого-либо «Who's who» (на что, впрочем, надежда была невелика), то он, вероятно, не без смущения указал бы: «философское опровержение идеи случая». Он говорил, что работа эта еще находится «в стадии подготовки». Было написано страниц шестьдесят черновиков. Уже был и эпиграф, взятый из какого-то классического труда: «What seems to be the result of chance is in reality due to a cause which, owing to the lack of knowledge or scientific instruments, we are unable to detect»{6}. Книга посвящалась: «Моему другу и товарищу, неизменно поддерживавшему меня и при долгой работе над настоящей книгой, - моей жене». Начало рукописи, кроме жены, как-то видел критик, один из участников обедов в первую пятницу месяца, - но только видел: после нескольких рюмок арманьяка он сказал инженеру, что принципиально не читает книг, посвященных жене или памяти родителей, причем сослался на слова французского писателя: «Les bons sentiments font de la mauvaise littérature»{7}. Это вызвало не совсем естественный смех. «Вы циник! Вы и в политике все строите на ненависти... Никогда еще ничего прочного на ненависти построено не было», - сказал инженер не совсем кстати, имея в виду свои прежние споры с критиком. Он циников не любил и не уважал. На ночь инженер всегда читал Священное Писание и, хмурясь, очень твердо отклонял иронические вопросы об этом, впрочем, весьма редкие и со стороны самых радикальных людей.
Теперь было, разумеется, не до философских трудов. С наступлением войны началась пещерная жизнь. «Это дом умалишенных», - говорил со вздохом инженер. Обедов, разумеется, больше не было. Все очень подобрели. При встречах с друзьями еще бранили правительство, но не совсем с прежней точки зрения. Прежде его обвиняли в том, что оно «ощетинило страну вооружениями». Теперь говорили, что оно вооружалось недостаточно энергично. О человеке, которого все называли просто по имени, в начале войны больше молчали. Потом его фамилия стала все чаще упоминаться в газетах и в разговорах. Его тоже еще бранили, однако значительно мягче и опять-таки не совсем с прежней точки зрения; а однажды, услышав в третий раз за сутки рев сирен, инженер хлопнул кулаком по столу и «»кликнул, что этому человеку надо бы предоставить всю полноту власти: «Он бретер, но что ж делать! Он многое предвидел, и в это проклятое время, быть может, нужны именно бретеры!» «Быть может» было долгом прошлому: эпохе обедов в первую пятницу месяца. Жена инженера совершенно с ним согласилась.
6
То, что кажется игрой случая, на самом деле является следствием причины, которую, из-за недостатка знаний или научных методов, мы не в состоянии определить