– Нет.
– Значит, он выходил по дороге?
– Нет.
– Нет?
– От Северного вокзала он велел везти себя на площадь Этуаль, а оттуда на вокзал Сен-Лазар, то есть шоферу пришлось сделать бесполезный крюк.
– Нет, совсем не бесполезный, – проворчал себе под нос Виктор. И спросил: – Где этот шофер?
– Здесь, в одном из кабинетов. Так как вы говорили, что очень хотите его видеть и что спустя два часа после встречи с ним вручите нам облигации, я велел пока его не отпускать.
– С той минуты, как он пришел сюда, он с кем-нибудь разговаривал?
– Ни с кем, кроме Валиду.
– И никому не говорил о своем намерении пойти в префектуру?
– Никому.
– Как его зовут?
– Николя… Мелкий арендатор. У него только одна машина… Он на ней и приехал… Она стоит во дворе.
Виктор размышлял. Шеф, равно как и Молеон, смотрели на него с любопытством.
– Скажите же, Виктор, – наконец не выдержал Готье, – вы серьезно собираетесь сдержать свое обещание?
– Совершенно серьезно.
– И вы нам все расскажете?.. Уверены?
– Настолько, насколько можно быть уверенным, когда опираешься лишь на логику.
– Ах, так речь идет всего лишь о логических построениях?
– В полиции, шеф, все наши действия зависят от правильных умозаключений… или от случайности.
– Довольно рассуждать, Виктор. Объясните.
– Нескольких минут мне вполне хватит. – И не спеша начал: – Мы проследили за облигациями Министерства обороны от Страсбурга до дома Леско, до той ночи, когда д’Отрей положил их к себе в карман. Пока не будем говорить о том, как д’Отрей провел ту ночь. У меня есть свои соображения по этому поводу, и я, шеф, вскоре изложу их вам. Так или иначе, но утром в пятницу д’Отрей явился к своей любовнице с добычей. Чемоданы собраны. Оба беглеца отправляются на Северный вокзал, чтобы сесть в поезд, но внезапно, по пока неизвестным нам причинам, меняют свое решение и отказываются от поездки. Пять часов двадцать пять минут. Барон отсылает любовницу вместе с багажом прочь, а сам берет такси, которое к шести часам подвозит его к вокзалу Сен-Лазар. За это время из купленной им вечерней газеты он узнает, что попал под подозрение и что, возможно, полиция уже ждет его на вокзале в Гарше. Он приехал с облигациями Министерства обороны? Нет. В этом нет никакого сомнения. Значит, между пятью часами двадцатью пятью минутами и шестью часами он сумел спрятать добычу в надежное место.
– Но авто нигде не останавливалось!
– Следовательно, он избрал один из двух возможных способов: договориться с шофером и доверить конверт ему…
– Невозможно!
– Или оставить конверт в машине.
– Невозможно!
– Почему?
– Его бы забрал первый же пассажир! Никто не оставляет миллион на сиденье автомобиля!
– Разумеется. Но миллион можно спрятать.
Комиссар Молеон расхохотался:
– Ну и фантазия у вас, Виктор!
Поразмыслив, Готье спросил:
– А как его можно спрятать?
– Распороть нижний шов сиденья… хватит буквально сантиметров десяти… засунуть туда облигации и зашить. Дело сделано!
– На это нужно время.
– Совершенно верно, шеф. Потому-то д’Отрей и сделал, как вы выразились, бесполезный крюк. И спокойно вернулся в Гарш, уверенный в сохранности своего тайника и намеревавшийся забрать облигации, когда уляжется суматоха.
– Но он же знал, что находится под подозрением.
– Да, но не знал, сколь тяжкое обвинение ему предъявят, и не представлял, что ситуация будет меняться столь стремительно.
– Значит…
– Значит, мы найдем облигации Министерства обороны в стоящем в нашем дворе автомобиле шофера Николя.
Усмехаясь, Молеон пожал плечами. Но начальник, изумленный логичным объяснением Виктора, велел привести шофера.
– Проводите нас к вашему автомобилю.
Это был старенький драндулет, поблекший, поцарапанный, наверняка принимавший участие в битве на Марне[2].
– Завести? – спросил Николя.
– Нет, друг мой.
Виктор открыл дверцу, схватил левую подушку сиденья, перевернул ее и внимательно осмотрел.
Затем взял правую подушку.
Она была подпорота внизу по шву сантиметров на десять, а потом снова зашита черной ниткой, выделявшейся на общем темно-сером фоне подушки; стежки выглядели неровными, но прочными.
– Черт возьми, – пробормотал Готье. – Надо же…
Виктор вынул перочинный ножик, перерезал нитки и расширил отверстие.
Потом запустил в дыру пальцы и пошарил там.
Через пять-шесть секунд он заявил:
– Нашел.
И извлек маленький листок бумаги, а точнее, картона.
Из груди у него вырвался яростный вопль.
2
Крупное сражение на реке Марна между Германской империей и войсками Великобритании и Франции произошло в 1914 году, то есть за 19 лет до событий в романе.