У Даэлис была своя беда. Ей не нравился никто.
А род-то продолжать надо?
И как тут выбрать достойного? Чтобы и умный, и красивый, и самое главное, чтобы согласился стать Лассара? Чтобы некромантов не боялся? Это ж тоже серьезно…
А если она полюбит того, кто будет женат? Или будет любить другую? Такое тоже реально.
Потом Даэлис уехала в столицу. Вернулась с мужем. Жила, родила детей…
И… умерла.
Казалось бы, что удивительного? А вот то! Некромант, который помер от болезни, это не некромант, а дрянь! Уж что-что, а со смертью эти друзья договариваются очень быстро. И Даэлис тоже могла. Но ничего не сделала. Ни для себя, ни для малыша – почему?
Она в жизни не болела. Ничем и никогда. Антония, кстати, тоже. Не то б не выжила малявка…
Если бы лесная ведьма девочку к себе не взяла, Анна Мария бы точно помогла. Не смогла бы отвернуться. Но дело-то не в том.
Почему умерла Даэлис?
Ответа у Анны Марии не было. Но было…
– Даэлис заходила ко мне, незадолго до болезни. Дней за десять…
– Вот даже как?
– Она очень за собой следила. Очень… а в тот раз она была в гневе. Я даже не могла спокойно ее волосами заниматься.
– Что такого случилось?
Анна Мария Агуэда прикрыла глаза, вспоминая тот давний день. Такой обычный. Такой запомнившийся…
Даэлис пришла в парикмахерскую не с утра. Ближе к обеду. Почти упала в кресло, швырнула шляпку и сумочку на диван, порвала ленту на шляпке.
– Сволочи!
– Даэлис?
– Сволочи, сказала!
Анна Мария решила, что женщина скоро дополнит свои слова, и принялась за ее волосы. И не ошиблась.
– Как они могли…. Как он посмел мне такое предложить… Грррр! Прокляну!!!
Дословно Анна Мария уже не помнила. Но по рассказу Даэлис, ей сделали предложение. Серьезное. Именно для некромантки. И для ее сына, да…
Не для мужа, не для дочери, Антония пока этих неизвестных не интересовала. Дар у девочки проявился позднее…
Анна Мария не знала, что дар-то проявился с детства. Но Даэлис старательно прятала его. И дочь учила. Люди неприязненно относятся к детям, которые могут поднимать мертвых. А ей хотелось, чтобы у дочки было счастливое детство. Да и муж…
Он стал Лассара. Но зачем ему слишком многое взваливать на плечи?
Вот и считали все, что Антония Лассара – слабосилок. Неспособная. А потом и Долорес это заблуждение поддерживала, и амулеты для девочки делала.
Так вот, Даэлис предложили уйти от мужа. И уехать вместе с сыном.
Ее примут, осыплют золотом, у нее будет все… деньги, власть… все, что она пожелает.
Что взамен? Дети.
Другой муж, другая семья… эта? А пусть живут, как хотят.
Понятно, Даэлис в гневе отказалась. А через несколько дней слегла с болезнью. И умерла, чего уж вовсе никто не ожидал.
Сарита задумалась.
– Вы полагаете… убийство?
– А кто ж его знает. Теперь-то, через столько лет? Уж и косточки истлели…
– Хм, – Сарита не знала о беседе Антонии с матерью, не знала про Ла Муэрте. Но ведь и логику никто не отменял.
– А Даэлис не называла имени этого загадочного господина? Который ей такое предложил?
– Нет. Не называла.
– Ну, может, что-то говорила, как-то старалась на него указать?
Анна Мария серьезно задумалась.
– Нет… наверное, нет. Разве что смеялась, что он как есть – петух.
– Петух?
– Почему-то она заговорила именно так… я уж дословно, наверное, не вспомню… или вспомню? Она смеялась, мол, разнаряжен, как петух на гербе.
Сарита искренне поблагодарила.
Понятно, может, это и ложный след. А может, и нет?
Петух на гербе? Это есть у нескольких дворянских родов. Яркая красивая птица, которая прогоняет нечисть, приветствует солнце, символ боя и борьбы[1].
Сарита постановила себе проглядеть гербовник. А дальше будет видно.
И кто, и что, и как…
– Вот, посмотрите?
Женщина прильнула к зеркалу и поняла, почему Даэлис предпочитала именно этого мастера. Анна Мария сотворила чудо.
Волосы были подстрижены и красивой каштановой шапочкой облегали голову. Прикрывали ушки. Спускались челочкой на лоб и клином на шею.
Выглядела она просто на десять лет моложе. Пряди переливались золотистыми бликами, Сарита встряхнула головой, они взлетели – и легли снова.
– Великолепно!
– Я рада, что вам понравилось.
– Вы просто волшебница!
Анна Мария довольно улыбнулась. Приятно же, когда тебя ценят…
Из парикмахерской Сарита уходила беднее на несколько золотых монет. Но зато довольная и счастливая. А это тоже чего-то да стоит, разве нет?
1
Вожак птичьей стаи неизменно олицетворяет сноровку, мужество, предвидение, надежность и даже, если хотите, – религиозное воодушевление, являясь эталоном атаки и борьбы, избран символом свободолюбивой Франции, появился на печати Наполеона I Бонапарта. По сей день встречается в гербах городов. –