Марк Эткинд
Мир как большая симфония
книга о художнике Чюрлёнисе
Весь мир представляется мне большой симфонией; люди как ноты…
От автора
посвящаю Ядвиге Кукс
Микадоюс Константинас Чюрлёнис (1875–1911) — один из самых интересных мастеров начала XX века.
Превосходный композитор, классик литовской национальной музыки, он был и удивительным художником.
Его творчество привлекает все возрастающее внимание художественной общественности. Музей Чюрлёниса в Каунасе, в котором сосредоточены почти все произведения мастера, становится местом настоящего паломничества сотен тысяч людей: показ работ в других городах затруднен из-за хрупкой техники их исполнения (пастель или темпера на бумаге).
Интерес к Чюрлёнису объясним. Чюрлёнис привлекателен не только захватывающей эмоциональностью, искренностью, страстью. Не только своеобразием живописи, ставящей перед внимательным наблюдателем множество вопросов, связанных с композицией, пластикой, ритмом.
Искусство Чюрлёниса — словно романтический полет в мир чистой и светлой сказки. Полет фантазии в просторы космоса, к солнцу, к звездам…
Во всей мировой живописи произведения этого мастера занимают особое место. Музыкант и художник, Чюрлёнис сделал попытку слить воедино оба искусства: лучшие его произведения волнуют именно своей «музыкальной живописью». И если охватить творчество художника целиком, единым взглядом, оно предстанет своеобразной живописной симфонией.
Нельзя сказать, что творческое наследие Чюрлёниса понято, исследовано и объяснено до конца. Содержание и смысл его картин, как правило, получают разные, порою противоположные толкования. Споры, начавшиеся еще тогда, когда на выставках появились первые работы художника, продолжаются и ныне. Гений, новатор — эти слова стали привычными для поклонников Чюрлёниса, среди которых М. Горький и Р. Роллан, А. Н. Бенуа и М. В. Добужинский, Н. К. Рерих, А. П. Остроумова-Лебедева, А. Н. Скрябин, И. Ф. Стравинский, Э. Межелайгис, А. Венцлова, Б. Дварионас и многие другие замечательные художники, музыканты, поэты. Но рядом с дифирамбами нередко встречается и решительное непонимание, даже принципиальное отрицание его искусства.
Столь полярные взгляды связаны, конечно, с необычностью творческого наследия мастера. Но не только. Чюрлёнис не относится к числу живописцев, в картинах которых «все сказано», он далеко не доступен и прост, а «чтение» его замыслов предполагает определенный уровень художественной культуры. Чюрлёнис не раскрывается перед зрителем с первого взгляда. Чтоб разобраться в глубинной сути его композиций, требуются усилия: нередко сложные конструкции картин кажутся зашифрованными.
Атмосфера идеалистических и оккультных толкований, созданная предреволюционной художественной критикой, плотной пеленой обволакивала его творчество. Прорваться сквозь нее было трудно. Продолжая и развивая подобные взгляды, можно прийти к самым неожиданным объяснениям Чюрлёниса. Можно числить его, к примеру, «литературно-психологическим символистом»1, либо, как это делают некоторые зарубежные исследователи, утверждать, что его творчество носит «чисто абстрактный характер» или представляет собой одну из ранних ступеней формальных исканий в живописи начала нашего века2. Другие идут дальше и, усматривая прямое воздействие Чюрлёниса на В. В. Кандинского, объявляют литовского мастера предтечей абстракционизма и «пионером абстрактного искусства»3. Помимо подобных высказываний, с 1949–1950 годов получивших широкое хождение во французской, английской, немецкой и польской литературе об искусстве, нельзя не отметить также точку зрения одного из итальянских ученых, отводящего творчеству Чюрлёниса роль «пропедевтики русского авангардизма»4. Автор настоящей книги не претендует на то, чтобы дать исчерпывающие ответы на весь круг вопросов, связанных с проблематикой искусства Чюрлёниса: изыскание материалов и документов, касающихся жизни и творчества мастера, далеко еще не завершено, а исследование сложнейших путей развития искусства в начале XX века, когда Чюрлёнис формировался и творил, находится в теоретической стадии, вряд ли позволяющей делать окончательные выводы. Автор видит свою задачу лишь в том, чтобы познакомить читателя с произведениями и основными этапами творческого развития художника. Отбросив идеалистическую и мистическую шелуху, скопившуюся вокруг его исканий и биографии благодаря усилиям многочисленных поклонников и критиков, автор этой книги пытается найти ответы на «загадку Чюрлёниса» в самих его произведениях. В истории его жизни. В его письмах и статьях.
2
Allgemeines Lexikon der Bildenden Ktinstler des XX Jahrhunderts. Leipzig, 1953. B. J, s. 444; Knaurs Lexikon moderner Kunst. Mtmchen-Ztlrich, 1955,s. 10.
G. Poensgen. L. Z a h n. Abstrakle Kunst, eine Weltsprache. Baden-Baden, 1958; Zrebo-w i с г К. О nowoczesnym malarstwie francuskim. Warszawa, Arkady, 1959, p. 155–156; Camilla Gray. The Great Experiment Russian Art. 1863–1922. London, Thames and Hudson, 1962; A, N a-k о v. Mikaloius Ciurlionis. „Kultura*. 1967, Jsfe 6.
3
A. R a n n i t. M. K. Ciurlionis, Pionier de 1'art abstrait. Paris, UNESCO, 1949;!. Liudwinski. Ciurlionis — pierwszy abstrakcjonista. „Zycie lite-rackie“, 1958, 6 июля; он же — „Zycie i mysl*, 1964, № 3–4.
Утверждение, что. «согласно новейшей информации», именно Чюрлёнис стоит у истоков абстракционизма, в последние годы перешло даже на страницы популярных изданий по современному искусству. (Jean Leymarie. Abstrait. В Kit.; Nouveau dictionnaire de la pein-ture mod erne. Paris, 1963, p. 2; словацкое издание — Братислава, 1968. Lexikon der Kunst. В. 1. Leipzig, 1968, s. 8).
Нельзя не заметить, что первые попытки сопоставить творческие позиции Чюрлёниса и Кандинского были сделаны еще Я. Тугендхольдом в 1916 (Я. Тугендхольд. Выставка Чурляниса. «Русские ведомости», 1916. 22 января) и Н. Н. Луниным в 1919 г. (Н. П у-нин, О книгах. «Искусство коммуны», 1919,2 февраля).
4
Такой позиции придерживается Карло Беллоли в книге «Il contribute russo а Не avanguardie plastiche. Русский вклад в пластические авангарды» (Milano-Roma, Galleria del Levante, 1964). Разъясняя ее, автор утверждает, что важнейшим в творчестве художника является то, что он «предвосхитил беспредметничество», благодаря чему «Россия вышла к проблематике международного искусства, начав оказывать влияние на пластические искусства Средней Европы».
Нельзя не привести слова Беллоли, характеризующие научный уровень, на котором порой идет обсуждение вопроса о Чюрлёнисе в западноевропейском искусствознании: «После второй мировой войны во Франции и Италии вокруг имени литовского художника разгорелась дискуссия и полемика. В Чюрлёнисе хотели видеть пионера абстрактного искусства. Это поспешное причисление Чюрлёниса к пионерам абстрактного искусства основано было на статье Ю. Анненкова, который в свою очередь присоединился к трактовке Алексиса Раннита. Однако никто, говоря о Чюрлёнисе, быть может, и сам Анненков, никогда не имел возможности видеть оригиналы его произведений. Все базировалось на интерпретации нескольких пожелтевших фотографий, которые были в ходу в Париже в кругах библиоиконографического отдела ЮНЕСКО около 1949 г. и в кругах галереи Арно около 1952 г.» Как ясно из дальнейшего текста, самому Беллоли удалось видеть лишь три работы Чюрлёниса, находившиеся в собрании Б. Бернсона во Флоренции.