— Ты обо мне? — удивленно переспросил Янис. — Но я ведь не болен!
Висвальд бросил эти слова просто так, без определенного намерения, но теперь ему уже не хотелось отступать.
— А сердце? Не пытайся меня убедить, что у тебя с сердцем все в порядке. — Он говорил искренне и серьезно. — Будто я не вижу, как тебе тяжело… Почему бы не сказать Наде обо всем открыто…
Янис покраснел, отдернул руку от плеча Буртниека.
— Не болтай чепухи! — резко прервал он Висвальда. Но потом вполголоса добавил: — У Нади муж… Кроме того… ты сам понимаешь, что… Вообще все это ерунда! — И он решительно перевел разговор на другую тему: — А ты держишься молодцом!.. Ничего, старина, потерпи еще годик… Кончится война, и мы поедем с тобой на юг, в теплые края… Надя рассказывала мне о Кавказе — она там как-то отдыхала с мужем… Представь себе, какая красота — кругом пальмы, настоящие пальмы, солнца сколько угодно и ни одного фашиста! Вот там мы с тобой и подлечимся. — И, вздохнув, Янис добавил: — И забудем все свои невзгоды…
— Согласен! — улыбнулся Буртниек. — Вместе с тобой и с Надей! — подчеркнул он.
— Если у мужа не будет возражений, почему бы и нет?
Буртниек снова стал серьезным:
— Слушай, Янис, ты веришь, что он жив?
— Откровенно говоря — нет. Ведь мы запрашиваем всякий раз, когда посылаем отчеты в центр. Будь уверен, товарищи там, в Москве, сделали все возможное, чтобы найти его… Но что поделаешь? “Для веселия планета наша мало оборудована — надо вырвать радость у грядущих дней”.
— В эту ночь жизнь действительно не казалась мне раем. Но вот только что я получил добрую весть и снова чувствую себя отлично. Взгляни-ка — разве это не удача?!
Даугавиет прочитал донесение Куренберга. Дойдя до последних строчек, он оживился.
— Замечательно! Ведь это устраняет все наши трудности. Газетный киоск лучше любого магазина. Кто может мне запретить покупать хоть по две “Тевии” в день?.. Нет, покупать две — это было бы, конечно, подозрительно, — пошутил он. — Этого не стал бы делать даже самый ярый националист. Тогда уж лучше одну “Тевию” и одну “Deutsche Zeitung im Ostland”… Шуцманы будут в восторге от столь горячих приверженцев “нового порядка”, а мы тем временем распространим свои листовки!
— Таким веселым я тебя давно уже не видел, — обрадовался Буртниек. — А теперь давай подумаем, кого посадить в киоск?
— Да, верно, кого же туда посадить?
Даугавиет задумался, перебирая в уме фамилии многих подпольщиков, — все они и без того уже были перегружены заданиями. Но брешь, которую пробил в их рядах арест Земите, надо заполнить.
Погрузившись в размышления, Янис остановился у окна. Внизу, убирая остатки первого снега, энергично орудовал метлой Донат. Даугавиет знал — на этого старика можно смело положиться: в случае опасности он немедленно предупредит товарищей. “Побольше бы таких людей”, — подумал Янис. Правда, врагов фашизма в Риге сколько угодно. Янис не сомневался, что среди людей, проходивших сейчас по улице, многие жили надеждой на освобождение. Но пойти на подпольную работу, которая ежеминутно грозит смертью, — на это не каждый способен. Надежных помощников было сравнительно мало, а работа развертывалась все шире и шире. Поэтому Даугавиет так радовался появлению каждого нового члена в дружной семье подпольщиков.
— Да, для выполнения этого задания пригоден не каждый, — снова заговорил Янис.
— Быть может, направим Куренберга? — предложил Буртниек.
— Что ты? Подумай сам! Здоровый мужчина, в нем на расстоянии можно узнать рабочего!.. И вдруг такой станет торговать газетами в киоске! Сразу покажется подозрительным! Так легко этот вопрос решить не удастся… Прежде всего подумаем, что делать с нашей Скайдрите. Именно поэтому я и пришел к тебе.
Выслушав рассказ Даугавиета, Висвальд свистнул.
— Вот так сюрприз для Доната и Элизы! Они ведь считают ее совсем ребенком.
— И мы с тобой не намного лучше. Проглядели, что под носом у нас вырастает смена.
— О tempora, о mores![16] — воскликнул Буртниек. — В иные времена Скайдрите собиралась бы на первый университетский бал. А теперь… Что будет она делать теперь? Может быть, сидеть в киоске и распространять листовки?..
— Ты что, всерьез? — спросил Даугавиет.
— А почему бы и нет?.. Скайдрите смелая, находчивая девушка. Она словно создана для этой работы. Ты ведь сам говорил, что после встречи с Эриком она стала вполне сознательным человеком. И к тому же девушка из семьи старых подпольщиков. Это тоже немаловажное обстоятельство…