— Что за школа, где находится?
— Он же из ЦРУ, а школа находилась там же, во Флориде, в усадьбе, которая прилегает к Национальному парку Эверглейдс со стороны озера Окичоби.
— Так! О школе потом. Я дам бумагу и ручку — напишите. Сейчас расскажите, что вы делали после школы.
— Я отлично ее закончил. Хвалили. За это хотели поначалу направить для работы в Англию. Но в последний момент послали в “Альфу”.[7] Там шла драчка. Я должен был держать ЦРУ в курсе дела. Денег в кассе организации не было, и тогда там решили ограбить один подпольный игорный дом. Он действовал в том же районе Корал-Гейблс, в двух шагах от штаба “Альфы”. Все было о’кей, но кто-то из наших проболтался или предал… Кому-то приходилось садиться, и жребий пал на меня. Через полтора года досрочно освободили.
— На Кубе сколько раз бывали? — прервал следователь, видя, что Фернандес несколько отклонился от основного разговора.
— Было дело…
— Расскажите об этом.
— В конце августа 1969 года ко мне — я жил в Майами в отеле “Корал-Гейблс” — зашел Тико Эррера, мой знакомый, с которым мы часто играли на скачках и во Фронтоне.[8] Эррера не был членом “Альфы”, он действовал от ЦРУ самостоятельно. Про него говорили, что четыре раза ходил на остров. У меня в номере потолковали о том о сем, и он пригласил пообедать в “Бискайн”. Там к нам подсел один босс. Тико перед ним держался как мышь. А тот даже не подумал и представиться. Тико все расхваливал меня и твердил, что я могу справиться с любым делом. Через три дня Тико заехал за мной и велел собирать вещи. “Ни о чем не беспокойся. Везде, и в “Альфе”, все улажено, чико[9]”, — сказал он и переселил меня в Помпано-Бич. Там мне пришлось прочесть все кубинские газеты за последние полгода, назубок выучить план района Мирамар города Гаваны и до одури насмотреться разных профессиональных и любительских фильмов про жизнь на Кубе. Да плюс еще каждый день тренировали в подводном плавании с маской и трубкой, обучили охоте на рыб, набили знаниями по ихтиологии. Вот, например, я знал в мельчайших деталях, как на Кубе, у острова Пинос, проходило седьмое лично-командное первенство мира по подводной охоте. Так было. А в первый день сентября мы вышли в море с Тико и тем самым малоразговорчивым боссом. Фамилии и имени его я так и не узнал. Тико обращался к нему только почтительно: “Сеньор”. Капитану катера и двум матросам — незнакомым мне кубинцам — не приходилось говорить, что делать, и они тоже молчали…
— Потом… — Следователь поднял руку над столом и попытался поймать летевшего мимо комара. — Потом, когда получите бумагу, опишете его внешность. Так… И что же было в море?
— В открытом море с кормы забросили лески с пустыми крючками — создавали видимость, что на катере любители-рыболовы. А в каюте мне сообщили задание. Суть его заключалась в том, чтобы я тайно высадился на кубинском берегу в Варадеро, добрался до Гаваны, там встретился с действующим агентом — мексиканским дипломатом. Мне предстояло получить у него секретные, особой важности документы и опять же через “голубую” границу возвратиться с ними на катер…
— Фамилия мексиканского дипломата? — Следователь жестом предложил Рамиро взять сигару.
— Советник посольства Умберто Карильо.
— Так! Продолжайте!
— Да… Значит… Перед самым рассветом… — Рамиро покрутил взятую сигару и положил ее обратно. — Капитан катера увеличил скорость. Мы стали быстро приближаться к берегу. Примерно милях в пяти на воду сбросили легкую двухместную лодочку с мощным двигателем. Он не производил характерного для бензинового мотора треска, а только ровно гудел на низких тонах. Я уже был в полном снаряжении охотника: маска, трубка, ласты, подводное ружье, закрепленное линем к поплавку, с которого свисал кукан для рыбы. Меня усадили на сиденье. За руль лодки сел капитан катера — кубинец. Имени его не знаю. На все мои вопросы — странный какой-то, мы же остались одни — он лишь пожимал плечами и тыкал пальцем в сторону берега. Не глухонемой же он был. Когда заглушил двигатель, сразу сказал: “Отсюда мили полторы, не больше. Хоть ты и не боишься акул и у тебя есть порошок — гляди в оба! С этими тварями шутки плохи… Удачи тебе…” И этот туда же — “удачи”…
Рамиро, ни слова не сказав в ответ, кивнул капитану, натянул маску и, сунув в рот загубник, свалился за борт.
Море приняло его, обдав приятной свежестью. На несколько секунд загудел мотор, и тут же его звук смолк, растаяв в абсолютной тишине. Внизу была непроницаемая чернота бездны, полной неизвестности, а значит, и опасности. Рамиро содрогнулся. Поспешно раздавил капсулу в мешочке, висевшем у пояса. Мелькнула мысль: “А, все равно! Куда иначе деваться! Если нападут, так пусть лучше конец, чем искалечат”.
Напряженно всматриваясь в темноту пучины, он обнаружил, что она живет: там двигались тени, что-то поблескивало, светилось, даже, казалось, звучало. Но кто в этом мире друг, а кто враг?
Метрах в пятистах от берега Рамиро взял левее, ориентируясь на хорошо видную с моря — уже занималась заря — башню дома Дюпона.[10] Вскоре под собой Рамиро увидел светлое песчаное дно. Мимо проплыли двое в ластах и с ружьями. Ближе к берегу охотников оказалось больше. Теперь следовало смешаться с ними. Рамиро пристроился к одной из групп и сразу же подбил небольшого луира. Насаживая рыбу на кукан, он ловко снял ножом с поплавка ярко-красную пленку. Теперь поплавок стал цвета спелого лимона. По инструкции это требовалось на случай возможного наблюдения за ним с берега. Он поплавал еще часа два, нашел гнездо лангустов, подстрелил приличного морского окуня, а когда на пляже появились люди, решительно направился к берегу.
Левее дома Дюпона, если глядеть на него с моря, среди острых коралловых обнажений приткнулся песчаный пляжик, обнесенный каменной террасой со ступеньками, ведущими в воду. Рамиро хорошо знал ее по многочисленным фотографиям. В правом углу, у верхней ступеньки, как и было условлено, лежали одежда и сумка. В брюках должны были находиться деньги и ключ от коттеджа. Удостоверение личности на имя Луиса Гарсии, сотрудника Гаванского института океанологии Академии наук, было запрятано у него в непромокаемом пакете.
Он обсох, огляделся. Пляж заполнялся медленно — был “диким”, не приспособленным для отдыхающих. Рядом устроились две пары с детьми. Рамиро услышал славянскую речь и подумал: “Посмотрим, какие они, эти русские?” Утратил интерес к соседям, когда по словам “Прага”, “Братислава”, “Брно”, определил, что перед ним чехи. Неподалеку, метрах в пятнадцати, расположились три молодых кубинца. По внешнему виду трудно было определить, что они собой представляют и чем занимаются. В Майами он принял бы их за официантов, возможно, продавцов второразрядного магазина. То, что они были чересчур веселы, невольно настораживало.
Рамиро собирал подводное снаряжение, когда заметил, что тот, кто постарше, не спускает с него взгляда. Следовало выяснить причину. Первое движение — встать, подойти к ним и заговорить, то есть взять инициативу, Рамиро подавил. Ведь теперь он действовал не на территории США, И защиты здесь искать было не у кого. Он поразмыслил и отправился прогуляться по пляжу. “Какого черта! Чего это ты так испугался? Спокойнее. Все только начинается. Тихо!” — приказал он себе и увидел, как тот, что наблюдал за ним, поднялся и подошел к его вещам. “Ну и что? Рассматривает улов”. Рамиро хотел бы, чтобы это было так. “Как же! Улов-то лежит в стороне — он подошел к одежде. А я, болван, не знаю, сколько в штанах денег и от какого коттеджа ключ. Медлить нельзя!” Рамиро быстрым шагом возвратился к вещам.
7
“Альфа-66” — активная контрреволюционная организация, которую возглавлял Андрее Насарио Сархен — один из главарей кубинских гусанос, обосновавшихся в США, организатор целого ряда враждебных акций против Кубы.
10
Американский миллиардер Дюпон раньше владел кубинским полуостровом Икакос, где имел виллу и свой аэродром. В настоящее время особняк занят музеем.