— Мишутка! Слезай оттуда! — сказал Матти Проделкин, показывая бутылку. — Видишь, что у меня здесь?
Мишутка увидел и добродушно осклабился.
Магти вытащил пробку и дал глотнуть Ми-шутке, который тут же по-хорошему стал спускаться вниз. Потом Матти отстегнул ремень и сделал из него поводок на Мишуткину шею под смех и остроты публики вокруг.
— Ну и штуки у этого Матти!
— Да уж, штуки-трюки. Слыхал я, чтобы медведя подстрелили в глаз, но чтобы в рот — никогда не слыхивал.
— Сделал Матти из него жеребенка — любо-дорого!
— Да это ж теленок. Еще, верно, и доить начнет.
Но Матти только сложил свои узкие губы в хитрую улыбочку, взял одной рукой ременный поводок и сказал:
— Ну, Мишутка, теперь пойдем!
И Мишутка степенно и серьезно зашагал за ним, повинуясь своему новому хозяину и его ремню, но еще более своему закоренелому пороку.
— Этот шельмец его и домой к себе отведет! — слышался восхищенный гомон у них за спиной.
— Пускай ведет куда хочет! — фыркнул начальник станции сердито, но все-таки радуясь, что дело закончилось так удачно. — Только пусть все-таки явится починить трубы.
С этими словами он захлопнул за собой дверь служебного помещения и пошел утешать женщин, до полусмерти перепуганных выстрелом. Телеграфист со своим ружьем уже давно исчез.
Мишутка приобрел хорошего хозяина, именно такого, в котором нуждался, чтобы возмужать и развиться в настоящего косолапого.
Матти Продел кин был любимцем жителей деревни — совершенно так же, как Мишутка до сих пор являлся любимцем господ и проезжей публики. Он тоже был, как и Мишутка, большой бездельник, проживал в избушке у своей старой матери и, только когда от голода начинало подводить кишки, подавался на лесосплав или снисходил до каких-нибудь других заработков.
В батраки его было ни за что не нанять, как и на другую постоянную службу, хотя мужик он был на редкость расторопный, мастер на все руки и изобретательный, как черт. Когда мать, а иногда и прочие пытались его за эту излишнюю любовь к легкому житью слегка пожурить, он отвечал всегда одной и той же пословицей:
— Пусть дурак вкалывает, умный и малостью проживет.
Но вовсе не этими особенностями характера завоевал Матти Проделкин единодушную симпатию односельчан. Были у него и другие, более ценные. Он умел играть на скрипке и потому был незаменимым гостем на всех танцевальных вечерах, где сидел рядом с псаломщиком, а иногда даже и со старшим пастором, пользуясь таким же, как они, хотя и несколько панибратским, уважением.
Песню он тоже умел сочинить, зачастую гораздо лучше и остроумнее тех, что выходили из печати, и было совсем нешуточным делом оказаться предметом его колких насмешек. Однажды, еще в молодости, он даже получил порядочную взбучку от одного доброго односельчанина за этот свой божий дар.
«Вот она, награда артиста», — раздумывал тогда Матти, отряхивая тулуп.
Но известность Матти приобрел все-таки благодаря своим многочисленным проказам, которые обсуждались потом в долгие часы зимних посиделок и были обыкновенно столь безобидного свойства, что никто не мог на него по-настоящему сердиться.
То он запалит бенгальский огонь в темную ночь под окном избы, и все в доме решат, что это сам дьявол вырвался из преисподней, чтоб натворить бед.
То придет с обычной садовой лейкой гасить церковь, загоревшуюся от удара молнии. Или явится на чтения[12] в автомобильных очках, уверяя, что их выписал врач, потому что зрение у него в последнее время будто бы непоправимо ослабело.
То у него были погремушки на сапогах, а то собака с колокольцем на шее, когда он заходил к кому-нибудь.
А как-то водрузил на льду карусель, и деревенские служанки и батраки кружились на ней до полного умопомрачения, в другой же раз он соорудил «корабль, ходящий по земле и по воде», поставив свою лодку на полозья.
Однажды он даже построил из дерева настоящий велосипед.
Если не выдумывалось ничего лучшего, он приходил в гости на ходулях и уверял, что дверь слишком низкая. Самой обычной его выходкой было забраться на крышу бани и спросить в дымоход, достаточно ли гостям парку.
Приезжая в город, он всегда заходил в магазин игрушек и накупал там полные карманы разной дешевой ерунды, которая сама по себе не представляла никакой ценности, но, использованная в подходящий момент, производила грандиозное впечатление в этом беспросветном захолустье.
12
Чтения — испытание на грамотность и знание священной истории. Без свидетельства о сданных испытаниях взрослый житель Финляндии не мог получить разрешение на регистрацию брака