— Лесу сохрани меня! — усмехнулся Тераи. — Монги не любят нас еще сильнее, чем вы. Сомневаюсь, чтобы хоть один маурай в своих помыслах серьезно обращался к геанству.
— А почему тогда слова «экология» и «разнообразие» являются вашими лозунгами в Священной войне?
Долго сдерживаемый гнев полыхнул крохотным голубым огоньком.
— Все мы существуем на одной планете, — буркнул Тераи. — С нас довольно уже других результатов вашего безумия: продуктов сжигания угля и отходов химической промышленности. Но когда вы стали собирать делящиеся материалы и принялись за ядерную энергоустановку… это уж слишком! Вы отвергли наш ультиматум, и что нам оставалось, кроме войны? А теперь мы намереваемся сокрушить вашу мощь, чтобы она не погубила Землю.
Вспышка гнева улеглась мгновенно, Тераи не был холериком.
— Не страшитесь, Лауни, — проговорил он и принялся рыться в карманах. — Мы враждуем не с вашим народом, а с обезумевшими учеными, которые оттеснили нас от руля. Их мало — тех, кто забыл, что кладовые Земли почти опустели.
Он извлек свою вересковую трубку и кисет с табаком.
— Слыхал я все это, — ответил Лауни. — Не забывайте — отец мой был жестянщиком… мусорщиком… а я читал книги и слушал лекции.
В его уме промелькнуло краткое их изложение:
«Судная война со всеми последствиями не смогла стереть наши познания. Слишком много знаний сохранилось, нашлись удачники, сумевшие достаточно скоро приступить к возобновлению. Они имели свой шанс… но прежние технологические цивилизации израсходовали легкодоступные материалы, в избытке имевшиеся прежде на земной поверхности и делавшие возможным любое дело. Не осталось Мессаби[25], не осталось Прудхоу Бейз, не осталось просторных девственных лесов, прежних тонн плодородной почвы на каждом квадратном метре пашни. Предкам все чаще приходилось ограничиваться заменами и перестройками. Общество потомков было проклято недостатком энергии и скудностью ресурсов, не могло позволить себе восстановить индустрию.
Поэтому многие из тех, кто выжил, вынуждены были обратиться к новым версиям дикарства и варварства. Некоторые из них уже успели подняться к прежним высотам; немногие сумеют вновь осилить этот подъем, не будет и этих, если…
Ключ к лестнице, ведущей в будущее, в руках маураев, и они охраняют ее. Их предкам повезло: Нозеланн уцелел в войне. Конечно, и эти края получили свою дозу ультрафиолета, когда взрывы бомб разрушили озоновый слой, вытерпели вымирание микробной основы жизни, болезни и эпидемии, хаос и голод. Но сам остров остался цел. Все сооружения на нем уцелели: фабрики, лаборатории, гидроэлектростанции, даже истощенные месторождения железа и угля. Горожане вымерли, но сельские жители выжили; обитавшие в резервациях аборигены, полагаясь на племенное содружество, сумели приспособиться к новым условиям. И когда природа начала восстанавливаться, нозеланнеры решили заняться реконструкцией и обнаружили чудовищную нехватку рабочей силы. Они истратили уголь и железо, чтобы построить корабли, и послали за эмигрантами, чтобы поселить их на Полинезийских островах. Вполне естественно, что они прибегли к научной и экономной технологии…
Мы другие, мы жители Северо-запада. У нас была более богатая основа. И мы не переменились — за все суровые столетия на земле, мы по-прежнему смотрели вперед, надеялись и мечтали».
Набив трубку и взяв ее в рот, Тераи достал зажигалку — небольшой цилиндрик из твердого дерева с плотно прилегающим колпачком. Сняв его, он вытряс немного порошка трута из отделения в своем табачном кисете в узкий канал. Упрятав кисет, нажал на поршень, опять вынул его и высыпал порошок на табак. Сжатие воздуха нагрело вещество до точки воспламенения. Осторожно затягиваясь и прикрывая рукой трубку от ветра, Тераи раскурил ее.
— Вот-вот, — проговорил Лауни. — Эта неуклюжая штуковина, похоже, сделается мировым символом нашей цивилизации.
Тераи улыбнулся, от глаз его разбежались морщинки — словно гусиные лапки.
— Очень удобная вещь, если умеешь с ней обращаться. Только не говори, что ты предпочитаешь серные спички!.. Тут, чтобы один раз закурить, потребуется истратить заработанное за целый день.
— У нас дома мы используем зажигалку величиной с твой большой палец. Пластиковый корпус воспламеняется от искры — кремень по стали. Горит бутан, мы получаем его из угля или возгоняя опилки.
— Я знаю, видел. Подгулявший моряк и то менее экстравагантен.
— Тераи, подожди-ка минуту. Вы ведь тоже используете леса и поля, завели себе сады и рудники даже в морях.
— Мы возобновляем посадки, мы поддерживаем равновесие.
— Мы тоже, насколько это возможно. И могли бы делать это лучше, будь у нас больше энергии. В энергии — ключ ко всему.
Тераи указал на океан в сторону ветра и на небо.
— Да, конечно, это ваши мобильные энергоресурсы, — сказал Лауни. — Солнце, ветер, вода, биомасса — но в конечном счете все они порождены солнцем, а оно не дает больше киловатта с квадратного метра, да и то в полдень или в ясный день; на деле получается куда меньше.
— Ты знаешь, что мы в какой-то мере пользуемся и углем, — ответил Тераи. — Но мы добиваемся полного сгорания. И вы тоже могли бы так поступать.
— Нет, если мы намереваемся жить так, как подобает разумным людям, нам нужна эффективная промышленность. Конечно, нефть — чересчур ценное сырье, чтобы сжигать ее, а древесина слишком дорога — и когда она еще растет и когда уже срублена. Что тогда остается, кроме угля? Конечно, субстанция грязная, и ее не хватит на вечные времена.
Лауни взволновался.
— Тогда почему вы, маураи, запрещаете ядерные исследования? — возмутился он. — Мы спроектировали станции, безвредные и безопасные. Можно совершенно надежным образом избавиться от отходов: перевести их в стекловидное состояние, захоронить в геологически стабильных областях. Невинная штука по сравнению с угольными шахтами со всеми их кислотами, шлаком, газами. Мы готовы принять любые предосторожности, чтобы предоставить возможность создания ядерного оружия. Мы бы могли совместно создать термоядерную установку — неограниченный источник энергии до конца жизни на Земле. Энергии, которая могла снова поднять нас к звездам. — Он потряс головой и вздохнул: — Нет же, и сами не хотите пользоваться, и нам не позволяете. Почему?
— Мы объясняли уже миллионы раз, — грустно ответил Тераи. — Опасности, грозящие жизни при неисправностях ядерных станций, перевешивают любые возможные выгоды, но даже если придуманные вами системы смогут работать идеально и вечно, наша планета более не способна обеспечить развитие промышленности — в том масштабе, которого вы добиваетесь.
— Так говорите вы, — возразил Лауни. — А как насчет политических соображений: жадности, стремления укрепить свою… гегемонию? Ведь без них-то не обошлось, маурай. Я говорю не про тебя, Тераи. Ты всегда казался мне честным человеком. Меня смущает одно: почему ты взялся шпионить между двумя войнами? Следовало бы отказаться от предложения.
— Я не был шпионом, — кротко ответил Тераи. — Я лишь пользовался личиной морского торговца в качестве маскировки; я всегда оставался офицером морской разведки, но никогда не крал ваших секретов. Я гостил у вас, чтобы лучше познакомиться С вашей страной.
— На случай будущей войны? — Лауни попытался сдержать свои чувства. — Вне сомнения, самому себе ты кажешься честным патриотом, лояльным подданным своей королевы и своего племени. Не сомневаюсь, что так оно и есть. Но в душе, при всей вашей лени и расслабленности, вы, маураи, фанатики. — Помедлив, он добавил: — Мой профессор истории в колледже любил говаривать: нет худшей неудачи, чем успех. Он был прав, и примером тому служит ваша цивилизация. В свое время вы достигли многого, но зачем вечно цепляться за старое? Ваши прежние достижения для вас святее самой Троицы; и если возникает какая-нибудь малейшая угроза статус-кво, вы сразу готовы на все… а потом еще нахваливаете себя за мудрость — дескать, как верно мы управляем Землей.