— Всё.
— Как ты родился и всё в этом духе.
— Ага.
— Прот, ты в курсе, что под гипнозом не смог вспомнить ничего из того, что происходило с тобой до шестидесяти девяти лет?
— Да ладно!
— Можешь объяснить?
— Что объяснить?
— Что под гипнозом не смог ничего вспомнить.
— Понятия не имею, тренер. Может, это вызвано кроладоном.
— Чем?
— Устройство, которое возвращает память.
— Твою память восстанавливали с помощью кроладона?
— Правильный вывод, джино.
— Почему ты не рассказывал о нём раньше?
— Ты и не спрашивал.
Несколько минут мы молчали. Затем я вздохнул и спросил:
— Как оно работает?
— Понятия не имею. Подозреваю, что кроладон не восстанавливает память, а только переносит её в новые цепочки нейронов.
— Ну хорошо. Как ты потерял память?
— Мне до конца не ясно, как это произошло. Понимаешь, есть небольшой временной разрыв между тем моментом, когда ты теряешь память, и тем моментом, когда кроладон программирует её заново. В противном случае…
— Ну тогда, чёрт побери, когда ты её потерял?
— Когда мне было шестьдесят восемь.
— Прямо перед тем, как ты попал на Землю.
— Именно[95].
— И это совпало со смертью отца Роберта!
Даже не посмотрев на часы, которые показывали, что наша беседа подошла к концу, прот внезапно воскликнул:
— Пришло время фруктов! — и поспешил за дверь.
Я не пытался его остановить. Ситуация была безумной и абсурдной. Вопреки логике, разгипнотизированный прот с помощью кроладона мог вспомнить всю свою жизнь, включая пребывание в утробе, а загипнотизированный прот не мог вспомнить ровным счётом ничего из того, что происходило с ним до «шестидесяти восьми» лет. Может потому, что он не существовал до этого времени? Может, прот выдумал своё детство? А если память о детстве создал «кроладон»?
Я мог слышать голос моего ментора Дэвида Фридмана, наставляющего меня «преследуй, преследуй, преследуй». С другой стороны, он мог нести и всякую чушь вроде «Как там коричневая корова?[96]» в самые неожиданные моменты. Наверное, что это помогало ему думать.
Я промямлил эту фразу три или четыре раза, но в голову так ничего и не пришло, кроме образа растерянной коровы. Я всё же решил продолжать преследовать, преследовать и преследовать, куда бы это ни привело.
Жизель принесла список предпочтений Роберта, из которого я выделил несколько пунктов, по которым мой пациент, вероятно, сильнее всего скучал в своём текущем состоянии. Среди них были Жизель, его сын, мать, пицца с грибами и чёрными оливками, вишня в шоколаде и, конечно, его отец. Мы мало что могли поделать с отцом, но кое-что можно придумать с остальными пунктами.
Я вспомнил едва уловимый намёк на реакцию, когда упоминал про маму Роба.
— Но скорее всего, я принял желаемое за действительное, — признался я.
— Может, стоит организовать их встречу?
— Сомневаюсь, что это поможет. Она уже приезжала, когда он находился в кататоническом ступоре, помнишь? Он даже не заметил присутствия матери, и это расстроило её ещё больше.
Её глаза загорелись.
— Готова поспорить, он моментально отреагирует, если к нему придёт отец!
— Жизель, ты же знаешь, это невозможно.
— Разве? У меня есть знакомый актёр, который мог бы хорошо сыграть отца Роберта, если мы дадим ему подсказки. Как думаешь, стоит попробовать?
Должен признать, идея неплохая. С другой стороны, подобная авантюра может причинить вред. Но время было на исходе, поэтому попробовать стоило.
— Проблема в том, что сейчас он занят на репетициях в камерном театре[97]. Посмотрим, найдется ли у него время.
— Окей, но давай не будем спешить. Есть ещё кое-что, что требует немедленных действий.
Я рассказал ей о неспособности прота под гипнозом вспомнить своё раннее детство. Жизель была в шоке.
— Разве такое возможно?
Я пожал плечами.
— Если дело касается прота, возможно всё!
На следующее утро, проходя через комнату отдыха во втором отделении, я встретил Алису и Альберта, ведущих оживлённую беседу на диване. «Алекс Требек» торчал поблизости, очевидно, выполняя роль судьи. Я как обычно удивился, насколько психиатрический институт был прогрессивнее мира снаружи: молодая негритянка, американец китайского происхождения чуть постарше, европеец среднего возраста — все были погружены в беседу, не обращая внимания на возрастные, половые и национальные различия. Здесь, в стенах нашего института, все равны. Может, и прав был прот, говоря, что все наши различия основаны на ошибках прошлого и психологических травмах, оставшихся от жестокого обращения, и, если мы сможем каким-то образом забыть наши истории и начать заново, кто знает, что из этого могло бы получиться.
95
В оригинале прот произносит «Pre-SOUSS-ly», искажённую форму слова «precisely», что в переводе означает «точно, именно, в точности». Возможно, в ответе прота есть какая-то отсылка, но я не смог её распознать.
97
В оригинале «he’s rehearsing for Off-Broadway». Off-Broadway — так обозначается камерный театр, экспериментальный театр.