Как прошли следующие два дня, ни миссис Бреникен, ни кто-либо из ее друзей не помнили. Дохлых животных пришлось бросить. Спустя час они уже полностью разложились: таким быстродействующим является отравивший их растительный яд. Потом люди, двигаясь к реке Фицрой, пытались разглядеть обрамляющие долину холмы. Все ли смогут добраться туда?… Нет, и некоторые уже просили пристрелить их, чтобы избавить от еще больших мучений.
Долли ходила от одного к другому, умоляя сделать последнее усилие… Цель уже недалеко… Нужно пройти еще совсем немного… Там нас ждет спасение… Но многого ли можно добиться от изможденных людей?
Вечером восьмого апреля ни у кого не было сил разбить лагерь. Несчастные, ползая между куртинами спинифекса, жевали его пыльные листья. Они не могли идти дальше, не могли даже говорить. Все упали на этом последнем привале.
Миссис Бреникен все еще сопротивлялась. Сидя подле, Годфри смотрел на нее гаснущим взором.
— Мама!… Мама!… — звал он, словно ребенок, умоляющий ту, что родила его на свет, не дать ему умереть…
А Долли, глядя на мучения своих друзей, кричала:
— Джон!… Джон!… точно капитан Джон был последним, кто мог прийти им на помощь.
Глава XIII
У ИНДА
Племя инда, насчитывающее не одну сотню человек, в ту пору обитало на берегах реки Фицрой, примерно в ста сорока милях от устья. Аборигены пришли с верховьев. Вот уже несколько дней, как вследствие превратностей кочевой жизни они оказались в двадцати пяти милях от того места, где обессилевшие члены экспедиции, претерпев лишения, превзошедшие человеческие возможности, остановились на свой последний привал.
Именно у этих инда капитан Джон и его помощник Генри Фелтон жили в плену в течение девяти лет, и с первых же дней их жизнь была полна серьезных опасностей. Уже не раз говорилось, что инда, как и все кочевые и оседлые племена Северной Австралии, свирепы и кровожадны. Пленников, захватываемых в бесконечных межплеменных войнах, они безжалостно убивают и съедают. Но почему тогда капитану Джону и Гарри Фелтону была сохранена жизнь?
Известно, что аборигены, живущие как во внутренних районах материка, так и на побережье, из поколения в поколение воюют между собой. Оседлые нападают на деревни, разоряют их и съедают пленников. Тем же занимаются и кочевники: они преследуют друг друга от стойбища к стойбищу, и победы неизменно сопровождаются страшными сценами антропофагии.
Бойни эти ведут к уничтожению австралийской расы, как, впрочем, и некоторые методы англосаксов, являющиеся просто-напросто постыдным варварством. Как иначе расценить то, что белые охотятся на черных, словно на дичь, испытывая при этом все те же острые чувства, которые может доставить подобное занятие, если относиться к нему как к спорту. Как иначе расценить то, что белые устраивают пожары, охватывающие большие территории, и люди сгорают в огне, словно хворост или солома.
Завоеватели доходили даже до того, что устраивали массовое отравление аборигенов стрихнином[285], чтобы скорее истребить коренное население. В качестве иллюстрации можно привести фразу, принадлежащую перу некоего австралийского колониста: «Всех мужчин, которых я встречаю на своих пастбищах, я убиваю из ружья потому, что они могут убить мой скот; всех женщин — потому, что они рождают тех, кто может убить мой скот; и всех детей — потому, что, повзрослев, они будут убивать мой скот!»
Понятна поэтому та ненависть, которую аборигены питают к своим палачам,— ненависть, ставшая атавистической[286]. Редко когда белые, попавшие в руки аборигенов, не уничтожаются ими самым жестоким образом. Так почему же инда пощадили моряков с «Франклина»?
Очень может быть, что матрос, если б не умер вскоре после того, как попал в плен, разделил бы общую участь пленников. Что касается двух других, то вождь племени, абориген по имени Вилли, имеющий связи с колонистами, живущими на побережье, достаточно хорошо знал белых людей и сразу понял, что капитан Джон и Гарри Фелтон не простые моряки и из этого можно извлечь двойную выгоду.
Будучи воином, Вилли намеревался использовать их в борьбе с враждебными племенами; будучи же торговцем, неплохо разбирающимся в торговых делах, он предвидел прибыльное дело, иначе говоря, богатый выкуп, который ему заплатят за освобождение пленников.
Моряки, таким образом, остались в живых, но они должны были приноравливаться к условиям кочевого существования, ставшего для них еще более мучительным оттого, что инда неусыпно их стерегли. Днем и ночью пленники находились под присмотром и не имели возможности удалиться со стойбища; и все же два или три раза они пытались бежать, но попытки заканчивались неудачей и едва не стоили им жизни.
Тем временем от капитана Джона и Гарри Фелтона потребовали участия в столкновениях племени с соперниками хотя бы своими советами. Советы они давали действительно ценные, Вилли применял их с большой пользой, и победы отныне были ему обеспечены. Благодаря успехам инда стали одним из самых могущественных племен, посещающих Западную Австралию.
Народы северо-запада континента принадлежат, по-видимому, к смешанной расе австралийцев и туземцев-папуасов. Как и у других австралийских аборигенов, у инда длинные, очень темные, курчавые волосы, но не такие курчавые, как у африканских негров; цвет кожи у них светлее, чем у аборигенов из южных провинций; надбровье выступающее, а лоб хоть и покатый, но высокий, что является, если верить антропологам[287], признаком ума, но все же объем черепа у представителей инда невелик, и природа не очень щедро наделила их умственными способностями; глаза горящие, радужная оболочка темная; роста они невысокого, в среднем от метра тринадцати сантиметров до метра тридцати сантиметров, и мужчины лучше сложены, чем женщины. Их называют «черными», хотя они не настолько черны, как нубийцы[288], они «шоколадные» — слово это дает очень точное представление о цвете их кожи.
Аборигены обладают редкостным обонянием, в чем могут соперничать с лучшими охотничьими собаками. Чтобы распознать следы человека или животного, им достаточно всего лишь понюхать землю, траву, кусты. К тому же у них очень чувствителен слуховой нерв, и говорят, что австралиец может различить шорох муравьев, копошащихся внутри муравейника. Этих аборигенов справедливо будет назвать альпинистами, поскольку нет такого высокого и гладкоствольного дерева, до верхушки которого они не сумели бы добраться при помощи гибкого стебля ротанга и цепких пальцев ног.
Как уже известно на примере аборигенов, обитающих по берегам реки Финк, австралийские женщины быстро старятся и редко доживают до сорока лет (в некоторых районах Квинсленда они живут меньше, как правило, лет на десять). Несчастные создания делают самую тяжелую работу по хозяйству — это рабыни, терпящие гнет своих неумолимо суровых повелителей, вынужденные таскать на себе оружие, хозяйственные орудия и другие тяжести, отыскивать съедобные корни, ящериц, червей и змей, коими кормится племя. При всем том австралийки заботливо ухаживают за детьми, в отличие от отцов, которые уделяют им мало внимания.
Поскольку воспитание детей целиком ложится на плечи матери и она уже не может заниматься только лишь жизнеобеспечением племени, а ответственность за это лежит на ней, бывает, что аборигены заставляют своих женщин отрезать себе грудь, чтобы лишить их возможности вскармливать детей.
[285] Стрихнин — сильный яд растительного происхождения, вызывает судороги; применяется в медицине и для уничтожения вредителей сельского хозяйства (полевых мышей, сусликов и проч.).
[286] Атавистический — характерный для далеких предков и проявляющийся у существующих организмов (например, появление хвостового отростка у человека).