«Враги запугивают Вас, что низвержение этой власти принесет Вам возвращение всего отжившего старого. Не верьте этому. Мы хотим только того, чего хотите и к чему стремитесь и Вы. Мы хотим, как и Вы, чтобы все прежние обиды и распри были забыты. Мы хотим, чтобы каждому труженику сыто жилось, чтобы каждый мог невозбранно молиться, чтобы была здорова семья, чтобы земля не отбиралась, а принадлежала на правах собственности тому, кто в поте лица своего обрабатывает ее. Мы хотим, чтобы справедливый закон и неподкупный суд охраняли покой и достояние мирного труженика.
Когда же будут сброшены оковы насилия, - там, в сердце России, волею всего народа русского будет установлен строй возродившегося Великодержавного Российского государства. Да будет наша вера простою и ясною. «Коммунизм умрет, а Россия не умрет». Этою верою победим... Ваше сопротивление и наша посильная работа здесь, общая горячая любовь к отчизне и Вера в милосердие Всевышнего приведут нас к желанной цели»[78] (обращение принято единогласно).
Эту позицию национального примирения и непредрешенчества важно дополнить тезисами из доклада С.С. Ольденбурга «Существо коммунистической власти» - они типичны для отношения к этой власти основной части эмиграции:
«Міровая коммунистическая партия... является в отношении Россиивнешней силой, а не русским национальным (хотя бы и скверным, жестоким, варварским) правительством». «Интересы России противоположны интересам Интернационала», поработившего ее. «Отношение к советской власти как к плохому, но русскому правительству, означает непонимание ее существа.
...Советская власть (псевдоним диктатуры коммунистов) упразднила самое имя «Россия», заменив его не связанным с каким-либо территориальным признаком названием Союза Советских Социалистических республик. Она разбила Россию на разноязычные штаты... Этим она преследует двоякую цель: уничтожения русской национальной государственности, традиция которой ей глубоко ненавистна, и привлечения симпатий некоторых слоев нерусского населения.
...Власть антинациональной секты по существу губительнее и отвратнее господства другой нации. Под татарским игом русская самобытность менее искажалась, нежели под игом коммунистическим. Оно внешне менее заметно, так как коммунист говорит на том же языке... и, потому, сопротивление коммунистическому разложению требует большей сознательности, нежели противодействие простому иноземному засилью.
...По своей интернациональной природе, коммунистическая власть угрожает всем государствам и только временно сосредоточивает свои усилия то на тех, то на других, стремясь найти себе попутчиков в лице врагов той или иной страны... Міровая коммунистическая партия является международной опасностью, международным злом, в борьбе с которым, в первую очередь, конечно, заинтересована Россия, но борьба эта едва ли намного менее существенна для уцелевших государств»[79].
Эти тезисы были приняты единогласно. Они повторялись во многих выступлениях и отразились в «Обращении Российского Зарубежного Съезда ко всему міру», в котором говорилось:
«Сколько бы других народов ни признало коммунистическую партию, властвующую над Россией, ее законным правительством, русский народ ее таковым не признает и не прекратит своей борьбы против нее». Съезд обратился «с горячим призывом к другим народам – помочь России в постигшей ее беде и оказать поддержку ее борьбе с кровавым игом III-гo Интернационала... не будет мира в міре, пока не займет в нем своего, по праву ей принадлежащего, места воскресшая и возрожденная Россия»[80].
Читая это, конечно, не следует забывать, что тогдашняя ситуация отличалась от возникшей позже, накануне войны, когда Сталин почувствовал необходимость опоры на патриотизм численно самого большого народа страны. Но до тех пор эта власть носила явно антирусский характер: и в гражданской войне (решающую роль в подавлении восстаний сыграли мобильные интернациональные части численностью около 250.000 человек[81]), и в высшем руководстве (где русские по происхождению составляли меньшинство), и в целях внутренней политики (в первую очередь удар был нанесен по русским традициям).
На этом фоне, при исчезновении самого слова Россия с карты міра, Съезд дал эмиграции зримо увидеть существование России Зарубежной, не желавшей превращаться в «людскую пыль». Она была осознана эмиграцией как духовный организм без территории, неразрывно связанный с родиной, где продолжается сопротивление. О миссии эмиграции в докладе Ю.Ф. Семенова было сказано:
81
Бернштам М. Стороны в гражданской войне 1917-1922 гг. // Вестник РХД. Париж. 1979. № 128. С. 331-333. См. также полемику в «Вестнике РХД» № 131.