— Чёртов ублюдок, — простонал Уилл, дотянулся до полотенца, почти успешно собирая с волос воду. Полотенце было наимягчайшим и, пока он в него заворачивался, дарило райские прикосновения.
— Ганнибал! — закричал Уилл, снова держась за раковину. — Ганнибал!
Грэм был зол, но смотрящий из зазеркалья уже сдавался под оглушающей шумящей волной.
— Уилл?
Грэм обернулся.
***
Ганнибал приложил усилие, чтобы тон его продолжал оставаться дружелюбным, а голос успокаивающим. Но похоть рыком копилась на задворках горла, стоило ему увидеть Уилла: встрёпанного, горячего и почти голого. А когда тот обернулся от зеркала, зверь изнутри толкнулся и ударил. Ганнибал это почувствовал, а Уилл — увидел.
— То, что у тебя так мгновенно на меня встаёт, это прямо как комплимент, — с придыханием от наплыва злости и эндорфиновых волн съязвил Грэм. — Что ты мне дал?
— Сегодня? — поднял бровь Лектер.
— Боже. И сегодня, и в понедельник. И ещё хрен знает когда до этого.
Уилл обхватил себя руками по плечам и чуть ссутулился.
— Метилендиоксиметамфет…
— Заткнись, — зарычал Грэм, шагнув навстречу, но тут же отступил. Наставил на Ганнибала указательный: — Прекрати этот заумный трёп. Ты дал мне…
— …экстази. Но в понедельник совсем немного.
— Я заметил, — огрызнулся Уилл, — я заметил, что сегодня с этим перебор. Ты дал мне наркотик!
Лектер начал приближаться.
— Чего ты боишься?
— Я не боюсь, но это наркотик!
— Нет, чего ты боишься?
— Это меняет людей, — Уилл отступил.
— Нет. Наркотик ничего не меняет. Он снимает замки и выпускает то, чем ты являешься.
— Я не то, что я теперь.
«Он мёрзнет», — догадался Ганнибал, видя дрожь и пропавший со скул Уилла румянец.
— А что ты теперь? — ещё ближе подошёл Лектер. — Ты теперь тот, кто хочет секса, близости, меня?
Грэм закрыл глаза, уводя голову, но тут же возвращаясь. Он молчал, для чего приходилось сжимать зубы. Но ещё через мгновение Уилл отвернул полотенце с бёдер и скинул то на пол.
«Сдался», — подытожил зверь внутри и толкнул Лектера вплотную.
Грэм ткнулся лбом в его плечо, обвиваясь руками, словно лиана в поисках опоры.
— Скажи вслух.
— Я хотел. Не секса, как он есть. Не близости. Но тебя. Ты вмещаешь всё это. И ты прав, экстази ни при чём. Просто теперь я не могу этого скрывать.
Ганнибал подтащил его рукой, почти отрывая от пола. Второй накрыл признавшийся в поражении и крепко стоящий член Уилла, сжал, мягко огладил и выпустил. После чего Грэм только не взвыл, прижался к шее Ганнибала протестующим засосом. Пришлось подхватить его (Уилл ловко обеими ногами окрутился вокруг талии Лектера) и нести в кровать. И нёс он скоро.
***
Выбравшись из жадного и мокрого поцелуя, Ганнибал стряхнул Уилла на кровать, задержавшись, чтобы скинуть сорочку и брюки.
Грэм тем временем отполз в середину, не отрывая от Лектера огромного и ошалевшего взгляда. Тот, уже будучи совершенно голым, обогнул кровать, вынул из ящика прикроватной тумбы банку с лубрикантом.
— Какая здоровая. Ты что, рассчитывал на канадскую сборную сегодняшним вечером? — Уилл почувствовал очередную подстёгивающую, до тошноты, горячую волну, однозначно обещающую открытие.
Банка шлёпнулась рядом на покрывале.
— Как тонко, но это только тебе. И переворачивайся вниз лицом, — сказал Ганнибал, растирая прозрачный гель в ладонях.
Гель был просто прохладным и мокрым, но собственная сенсорика удивляла Уилла, подсовывая изменённые ощущения. Он с выдохом перевернулся. Вот только наркотик в теле приказал не просто лечь ничком, а подставить зад, подняв тот выше на коленях. Ласкать себя казалось необходимостью, разве что тем, от чего вряд ли бы удалось добиться новых впечатлений. Но Уилл послушался обрушившегося наркотического диктата. Дыхание побежало быстрее, теряясь в гобелене покрывала.
А пиздец начался тогда, когда Ганнибал подхватил его под бёдра, рывком стаскивая обратно к краю кровати, и облизал от самых яиц до сжавшегося под прикосновением прохода. Язык толкнулся внутри, снова, опять, ещё раз. Уилл коротко закричал всё в тот же гобелен, чувствуя, как каменной дёргающей тяжестью окольцовывает тело, а ткань под лицом мокнет от его же пота и слюны. И Грэм забывал отдрачивать себе, потому что толкающийся всем лицом в его задницу Ганнибал оттягивал на себя всё внимание (как это и было тому свойственно). Уилл потянулся руками назад, не видя ухватил Ганнибала за запястья и толкнулся всем телом. Тот понял, сжал ему локти и потащил на себя.
— Ёбаный боже! — запричитал Грэм, вертя задницей и наседая на язык своего доктора.
А потом Лектер пустил в ход пальцы. Не размениваясь на мелочи плавно вставил два и тут же согнул, растирая изнутри. Уилл снова закричал. Телом, сбившись, попытался выкрутиться, уходя от разбивающего на куски кайфа. Но Ганнибал, снова рывком, вернул его обратно. Он вдвигал пальцы до упора с ладонью, прокручивал, выскальзывал и повторял снова.
Грэм, заходясь во вдохах и выдохах, не понял, когда добавился безымянный, но присоединившийся четвёртый отследил. Понятно, что только с перепугу, когда сообразил, насколько по-хозяйски распоряжается им Лектер.
На последнем курсе академии Уилл закрутил недолгий роман с Никки Стокворт, барменом-блондинкой из местного паба. Она смешивала отличные коктейли, умея не только отполовинить от оплаченных заказов к концу смены бесплатной выпивки для себя, но и познакомила его с пальцами в заднице. Никки Стокворт была хороша, как и её пальцы, но шибко азартна. Уиллу пришлось отказаться от неё после недвусмысленного упоминания третьего в их паре — страпона. Руки руками, но к прочему тогдашний Уилл Грэм готов не был.
«Это потому что тогдашний Уилл Грэм не был под завязку набит экстази, как теперь, а пальцами его имел не Ганнибал Лектер», — шипящей кометой вспыхнула в голове мысль.
А теперешний Уилл Грэм был готов позволить Ганнибалу Лектеру не только четыре пальца и страпон, а что угодно в принципе. И, похоже, что о «что угодно» Лектер знал. Ганнибал выпустил Уилла, и тот, лишённый поддержки его рук, рухнул в кровать, животом в пятно своей спермы. Видел, как Ганнибал снова взял гель из банки, и сообразил, что до почти страпона осталось совсем недолго.
Лектер вытянулся рядом, переворачивая его в локоть и укладывая на бок, к себе спиною. Нашёл концом члена между ягодиц Уилла растянутое и мокрое от геля, толкнулся с усилием, загоняя сразу. Сжал Уилла в объятии, привалился сверху. Тот хватал ртом воздух и шипел, вцепился, как дотягивался, пальцами Ганнибалу в бедро. Останавливал. Останавливал рукою и неконтролируемым стыдливым спазмом изнутри. И Ганнибал остановился, пережидая дышащую в его руках панику. Ладонью повернул Уилла за лицо к себе, поцеловал. Заставил ответить. Целовал, пока ограничивающий жим на бедре не поднялся вверх, а Грэм не накрыл ему ладонью скулу и висок, разгораясь в поцелуе.
— Я бы хотел драть тебя что есть силы, пока ты не охрипнешь от криков и не ослабнешь до полусмерти, Уилл, — предупредил Ганнибал, отстраняясь, чтобы видеть реакцию Грэма, — но давай сделаем, как хочется тебе. Я обещал.
Уилл мучительно выдохнул в усмешке, вздрогнул всем телом. Слова Ганнибала несли угрозу и обещание удовольствия на грани.