— Не кажется ли вам подозрительным этот отказ помочь следствию? — спросил Безволосого молодой человек.
— Как раз наоборот, — ответил Безволосый. — Этот старый жрец строго придерживается установленных правил, каковы бы ни были обстоятельства. Для него главное — сохранить тайну. Это значит, что ни одно из ее главных составляющих не было разглашено. Если бы это было не так, и он нас предал бы Провозвестнику, Древо Жизни давно погибло бы.
Этот аргумент вполне убедил Икера.
Служитель КА, которому было поручено воздавать почести вечной духовности и поддерживать ее, пригласил Царского сына исполнить вместе ритуал почитания памяти предков.
— Если бы не их активное присутствие, — сказал он, — связи между невидимым и видимым мирами давно бы истончились. А если бы они порвались, то мы бы все умерли, превратившись в живых мертвецов.
Старик и юноша вместе почтили статую КАСесостриса, в которой сконцентрировалась сила, рожденная звездами. Медленно и серьезно произносил жрец заклинания, оживляющие души царей и чистых сердцем. [2]Каждый день почитания и точное исполнение ритуалов укрепляли магическое знание и делали его миссию все плодотворнее.
— Подобно всем моим коллегам, — объяснил он Икеру, — я всего лишь одна из ипостасей универсальной сущности фараона. Один я не существую. Соединенный с духом и разумом других постоянных жрецов, я способствую сиянию Осириса, его победе над множеством форм смерти.
Ну как такой человек мог оказаться сообщником Провозвестника!
Икер подошел к тому, кто наблюдал за целостностью великого тела Осириса.
— Согласны ли вы показать мне дверь в гробницу?
— Нет.
— Фараон поручил мне щекотливую миссию, и я пытаюсь никого ею не задеть. И все же я должен убедиться в том, что священные обязанности исполняются хорошо. Ваши обязанности — это часть обязанностей общих!
— Счастлив об этом узнать.
— Согласны ли вы пересмотреть свое решение?
— Только посвященные в таинства могут видеть гробницу Осириса. Сомневаться в моей компетенции, в серьезности моего отношения к делу и в моей лояльности равнозначно оскорблению. Поэтому довольно одного моего честного слова.
— Мне очень неприятно, но мне нужно больше. Проверка печатей не занимает у вас много времени. Что вы делаете в оставшиеся часы?
Ритуальный служитель напрягся.
— Я нахожусь в распоряжении Безволосого. И мой день насчитывает больше дел, чем часов. Если он пожелает, то сам вам расскажет, чем я занимаюсь. А в данный момент извините, я как раз выполняю одно из его поручений.
Икер вновь обратился к Безволосому.
— Я считаю этого жреца своей правой рукой, — подтвердил Икеру Безволосый. — Он, может быть, слишком строг, но зато ответствен и предан. Я сам контролирую целостность и прочность магической защиты печатей и ни разу не обнаружил дефектов. И еще. Представь себе, какая польза была бы Провозвестнику от такого предательства! Остается расспросить только Бега, ответственного за ежедневные возлияния на жертвенные столы.
Высокий, с некрасивым лицом, холодный и мрачный жрец отнесся к посетившему его Икеру свысока.
— День выдался тяжелый, и я хотел бы отдохнуть.
— Значит, давайте увидимся завтра, — согласился Икер.
— Нет уж, лучше покончить с этим побыстрее! Мои коллеги и я уважаем ваш сан и надеемся полностью удовлетворить вас. Но все же ваши действия задевают нас. Постоянные жрецы Абидоса под подозрением, подумать только! Какое оскорбление!
— Разве не желательно доказать их невиновность?
— Но никто и не сомневается в ней, Царский сын!
— Разве моя миссия не доказывает обратное?
Бега, казалось, смутился.
— Наше жреческое братство вызвало недовольство фараона?
— Он чувствует, что в нем не все гармонично.
— Какая может быть тому причина?
— Присутствие на земле Осириса сообщника нашего заклятого врага, Провозвестника!
— Это невозможно! — вскричал Бега своим скрежещущим голосом. — Если это чудовище существует, то Абидос сумеет его отбить. Никто и ничто не сможет поколебать стойкость постоянных жрецов.
— Такая убежденность меня радует.
— Царский сын, возможно, на какое-то мгновение усомнился в верности одного из нас? Поверил в нашу измену?
— Я был вынужден рассматривать ее как возможную.
Подобие улыбки оживило суровое лицо Бега.
— Разве хитрость Провозвестника состоит не в том, чтобы распространять такие басни? Нехватка ясности представления приведет нас к катастрофе. Как прав был фараон, назначив вас! Несмотря на столь юный возраст, вы демонстрируете удивительную зрелость мысли! Абидос будет вам благодарен.
Эта речь завела расследование Икера в тупик.
5
На жрице Хатхор были прямоугольное колье, серьги тонкой работы и широкие браслеты. Она была одета в плиссированное длинное платье, на голову был наброшен небольшой легкий капюшон, оставлявший открытым правое плечо. Жрица Хатхор молча склонилась перед Исидой, своей госпожой. Супруга фараона и царица Египта велела Исиде взять под свое покровительство управление мастерской ткачих в Мемфисе, где и выбрали в жрицы Нефтиду, чье имя означало «царица храма». По приказу царицы новая жрица должна была покинуть мастерскую и направиться в Абидос.
— Наша начальница скончалась, — поведала жрице Исида. — Ее место теперь займу я, а чтобы священное число семь [3]осталось неизменным, меня как можно скорее должна заменить другая посвященная. Выбор пал на тебя, потому что тебе лучше других известны ритуалы.
— Ваше доверие — это честь для меня! Я постараюсь оправдать его.
Нефтида до странности походила на Исиду. У нее были тот же возраст, тот же рост, та же форма лица, такой же стройный силуэт. Между обеими молодыми женщинами немедленно установились симпатия и доверительные отношения. Окружающие даже считали их сестрами, которым выпало счастье отыскать друг друга.
Исида посвятила Нефтиду в самые сокровенные тайны. И та, в свою очередь, прошла Огненный путь, войдя через врата, ведущие к таинствам Осириса. Затем дочь Сесостриса подробно рассказала новой жрице о тех драматических событиях, которые обрушились на Абидос. Она не стала скрывать своих опасений.
Нефтида, которой для предстоящих церемоний было поручено подготовить будущий покров для Бога, тотчас же отправилась проверять качество льна, убранного в конце марта месяца. Ведь для изготовления нежных тканей пригодны только самые тонкие стебли! Их вымачивали в воде, стебли разбухали и размягчались, волокна легко отделяли, а остальное выбрасывали. Затем отобранное для тканей сырье очищалось под лучами солнца, и это позволяло добиться высокого качества волокна, пригодного для производства благородных, безукоризненных тканей.
Исида и Нефтида лично пряли и ткали. Ни тень, ни цветные нити не упадут на царскую тунику из белоснежного льна, предназначенную для Осириса. Эта одежда — вся пламя и свет — станет покровом тайны…
Изготовив нити нужной длины, девушки связали их концы. Смотав нити в клубки, они поместили их в глиняные горшки. Для работы они использовали старинные челноки, которые по традиции передавались поколениям жриц богини Хатхор при посвящении. При этом они строго соблюдали непререкаемое правило: шестьдесят четыре нити и сорок восемь рядов на квадратный сантиметр ткани.
— Когда бог Ра почувствовал крайнюю усталость, — вспоминала вслух Нефтида, — капли его пота упали на землю, проросли и превратились в лен. Впитывая в себя солнечный свет, омываясь в лунном сиянии, лен стал пеленками новорожденного и покровом воскресшего.
Эту драгоценную одежду хранила одна из молелен храма Осириса.
2
Оправданным на загробном суде Осириса может быть «чистый сердцем» («я чист, чист, чист», — утверждает умерший на суде). —