„Иллюстрация“ исправно платила мне за „литературную клоунаду“, отказавшись от моего творчества…»[270], а мечталось о большем…
В январе 1892 года сделала свой выбор и 20-летняя Мария Адамович. Созревшая ли воля или тревога за своё будущее, но именно они побудили молодую и хрупкую девушку прервать материнскую опеку и шагнуть в самостоятельную жизнь. Однажды, ещё в феврале 1888 года, в одном из писем к брату Борису, тогда ещё кадету, она обмолвилась, что в случае войны станет сестрой милосердия.
Теперь же, неудовлетворённая газетной подёнщиной, которую только и могла предложить ей мать, она задумалась о своей судьбе. Случайная встреча со старшим доктором Крестовоздвиженской общины сестёр попечения о раненых и больных в военных госпиталях[271] и беседа с начальницей решили дело.
Из письма матери к сыну Борису в Варшаву от 26 февраля 1892 года:
…Я теперь совершенно одна. Маруся вторую неделю в сёстрах милосердия и, к моему изумлению, весела и здорова! Но когда я увидела её там в монашеской форме, то плакала, точно хоронила.
Я могла бы не дозволить ей этого, но не сочла себя вправе так поступить. Отпустить её в магазин гостиного двора или пассажа я не решалась…
К нему же, из письма от 18 апреля 1892 года:
…Мысленно говорю с тобой и часто целую твой портрет. Маня нашла своё призвание. Теперь она авторитетна донельзя, суха и совершенно индифферентна и ко мне, и ко всему, что не в её общине. Я просила её вернуться…[272]
Из письма к А. С. Суворину:
Милостивый Государь!
Постоянно читаю в «Новом Времени» Ваши «Маленькие письма», прочтите и Вы от меня. Года два назад я уже обращалась к Вам с просьбой дать мне постоянное место в редакции, поручений или книжной торговли. Я пришла с рекомендацией от Григоровича[273], где он писал обо мне как о талантливой переводчице, и откровенно рассказала Вам о своём невыносимо тяжёлом материальном положении, моей работе, которой пользовались Подлигайлов[274] и другие.
Я принесла Вам целую трёхактную комедию. Вы её разругали, но заметили: «Мой приговор не должен Вас смущать особенно, то же самое я сказал бы о многих идущих на императорской сцене пьесах. Мысли у Вас есть, работать Вы любите, и я дам Вам занятие. Зайдите как-нибудь через неделю-другую».
Я писала — ответа нет. Заходила — принимать не велено. Может быть, Вы вспомните и выполните своё обещание? Мои адрес: Б. Конюшенный, 13, кв. 41. Н. Лухманова.
Меня с удовольствием взял в редакцию Трозинер[275] (по 8 руб. за лист)[276].
С возобновлением в 1892 году издания «Петербургская жизнь» все свои публикации в нём Надежда Александровна подписывала инициалами. Фамилия появилась лишь во «Всемирной Иллюстрации», начиная с октябрьских номеров, и не только под авторскими переводами, но и под первым большим очерком «Праздник Рождества в Святой земле»[277].
Нелегко давалось начинающей писательнице хождение и по редакциям респектабельных «Новостей» Нотовича, «Петербургской газеты» и «Петербургского листка» Худекова, «где каждого нового человека оглядывают с таким недоброжелательством, точно громко спрашивают: „Тебе что тут надо? Ты куда лезешь?“ А необыкновенная сухость секретарей, которые и жестом, и тоном сразу показывают вам своё убеждение, что принесли вы чушь или ерунду, которую им придётся читать…»
Для далеко не молодой журналистки единственным и старым как мир способом обратить на себя внимание завистливых ревнителей российской словесности могло стать только громко заявленное новое литературное имя. И вдохновение явилось к ней из светлых воспоминаний детства, в которых и лежит любое человеческое счастье. Свою первую и самую удачную книгу «Двадцать лет назад. Воспоминания из институтской жизни», выдержавшую 7 изданий[278], она писала легко, урывками, во время дежурства в конторе респектабельных «Новостей», где тогда работала за 50 рублей в месяц и авторский гонорар[279]. Ей не надо было вынашивать фабулу произведения, выстраивать сюжетную линию, лепить характеры персонажей, оттачивать диалоги. Достаточно было последовательно и по возможности правдиво излагать цепь событий и фактов собственной жизни. В широком смысле это действительно ещё не было творчеством, как об этом упоминает сама писательница. На бумагу изливался откровенный пересказ пережитого, насыщенный многочисленными подробностями, сохранившимися в глубинах памяти.
270
О. Базанкур. «Памяти Лухмановой» в газете «С.-Петербургские Ведомости», № 212 от 26.09. 1907 г.
271
Набережная р. Фонтанки (ныне дом 154). Основана в 1854 г. как первая в мире община «военных сестёр милосердия».
273
Д. В. Григорович (1822–99), дворянин, прозаик, переводчик, критик-искусствовед. С 1888 г. член-корр. Петербургской АН, действительный статский советник (1889).
274
П. Н. Подлигайлов, СПб. издатель журнала «Правда» (1888–89), газеты «Правда» (1890–94).
275
Ф. В. Трозинер, СПб. издатель журналов «Пантеон Литературы» (1888–94), «Колосья» (1890–91).
278
Отдельными изданиями: СПб., 1894 г.; М., 1903 г.; СПб., 1904 г.; СПб., 1896–1912 гг. (А. Ф. Девриен).