Переоценив собственные возможности и не обладая материальными средствами, прочными связями и поддержкой в издательских кругах, она могла надеяться только на себя. Под своим именем, псевдонимами, а то и вовсе без подписи Надежде Александровне приходилось: вести редакторские колонки; писать статьи социальной направленности — о пьянстве, табачном производстве и чахотке, родильных приютах, интернатах, о помощи голодающим, о реформах ссылки и каторги, о женском образовании, о здоровье молодёжи, о счастье. Она освещала пушкинские торжества в Святых Горах и события европейской светской жизни, помещала переводы европейских авторов, публиковала собственные рассказы, отрывки из дневника и главы автобиографического романа «Институтка»[346] (продолжение воспоминаний «Двадцать лет назад»).
В журнале появились: миниатюра её старшего сына Дмитрия Лухманова и его стихотворение «Молитва»; полемические статьи второго сына поручика Бориса Адамовича — «Отношение военной среды к идее разоружения», «Насколько армия может выполнять задачи школы», «Что может в вопросах чести доказать поединок» и его первый литературный опыт — рассказ «Перекати поле».
В начале лета 1899 года издательница, вверив журнал ближайшим помощникам Бонди и Фаресову, вновь выехала за границу, имея конечной целью посещение Лондона. Однако удача сопутствовала ей только до Будапешта. Заболев, она возвратилась в Вену, выехала в Берлин, где и провела несколько недель в частной клинике, поправляя здоровье. В утешение дома её ожидали увидевшие свет итальянские впечатления «В волшебной стране песен и нищеты (Очерки неаполитанской жизни)» и сборник повестей и рассказов «Женское сердце».
В середине сентября Надежда Александровна была в Москве. Из письма Сумбатову-Южину[347] от 16 сентября 1899 года:
Ваше сиятельство Многоуважаемый Александр Иванович!
Редкая неудача посетила меня в попытке видеться с Вами и переговорить о моей пьесе «Сибирский Риголетто». Ведь я же чувствую, что она недурна и с такими исполнителями, как Вы, князь и Е. К Лешковская[348] в Москве должна иметь несомненный успех.
В Петербурге для неё исполнителей нет, а отдать её на частную сцену я бы не хотела.
Между мужским и женским трудом всегда существует антагонизм, но Вы слишком талантливы и известны для того, чтобы косо смотреть на мою пьесу только потому, что она женская. Именно к Вам я смело обращаюсь за нравственной поддержкой. Для меня это было бы большой наградой за трудовую и невесёлую жизнь. Если Вы найдёте, что мне надо приехать в Москву, напишите…[349]
Зарабатывая на жизнь нелёгким литературным трудом и находясь на пике своего материального благополучия, Н. А. Лухманова не думала о грозящей ей безденежной старости, продолжая оказывать помощь давно взрослым детям. Из письма к сыну Борису в Варшаву от 21 сентября 1899 года:
…Если тебе крайне нужны деньги — дай телеграмму, вышлю 25 рублей, но если обойдёшься — можешь рассчитывать на 75 ко дню твоего приезда. И затем будешь регулярно получать здесь 25 рублей. Живу хорошо и очень спокойно. Но эти дни я нездорова, насморк, жар, упадок духа. Это пройдёт. Я как ребёнок радуюсь, что у меня будет каретка в одну лошадь ещё октябрь и ноябрь, ведь эти месяцы самые дождливые. Мысль, что не будешь мокнуть, что к твоим услугам крытый экипаж, меня ужасно радует…[350]
Всё же заболев и оставив журнал на приехавшего из Варшавы сына, писательница в середине осени решилась ехать в Крым. Из письма к Борису от 30 октября 1899 года:
…Мы благополучно доехали до Севастополя. Погода дивная, солнце сияет и свежо, как у нас в сентябре. Но ночи мои в вагоне были плохи..[351]
От 13 ноября 1899 года из Ялты:
… Всего лишь год назад я будоражила здешнюю публику своими лекциями,[352] а ныне здоровье моё поправляется медленно и плохо. Почти не спала от неврологических болей и припадков сердечного удушья. Если бы ты знал, какие это страшные минуты. Но каждый приступ легче и короче. Потом меня нервно трясёт уже от страха. Массаж, гимнастика и ванны делают своё дело. Какая это благодатная страна Крым! Прохладно, как у нас в хорошем, но не мягком конце августа. Словом, шубку надеть нельзя, а в драповой кофточке хорошо.
347
А. И. Сумбатов (псевдоним Южин, 1857–1927). Князь, актёр, драматург, театральный деятель. С 1882 г. в труппе Московского Малого театра.