Антонин, до тех пор как он следовал советам своей матери, правил с умеренностью, принял Алексина — чье имя он изменил на Александра[355] — как своего сына и сделал его Цезарем. Но после того как он попал под влияние льстецов, не было никакого чрезвычайного порока и излишества, в котором он не был виноват. Его попытка заговора против Александра была сорвана солдатами, и когда он решил наказать их, они умертвили его. Александр, сын Мамеи, четырнадцать лет царствовал в меру своих способностей с великодушием, милосердием и без кровопролития; но, говорят, по причине жадности и подлости его матери, они оба были преданы смерти, а Максимин был провозглашен императором.
Максимин, грубый и жестокий тиран, человек огромного роста и крайне свирепый, царствовал почти три года. Солдаты в Африке восстали и убили губернатора, человека подобного характера, назначенного Максимином, и избрали проконсула Гордиана (человека восьмидесяти лет) императором против его воли. Рим принял с радостью его избрание, лишив Максимина всех его почестей, и в то же время объявив сына проконсула, Гордиана, императором совместно с его отцом. Пока Максимин готовился к войне, Гордиан, занимавший Карфагена вместе со своим сыном, видя, что его положение отчаянное, повесился, его сын был побежден Максимином и пал на поле боя. Римляне, глубоко скорбя об их смерти, ненавидя и в то же время опасаясь Максимина, провозгласили Бальбина и Максима императорами в Риме. Солдаты устроили беспорядки и потребовали, чтобы Гордиан, внук старшего Гордиана и сын его дочери, совсем мальчишка, совместно с ними принимал участие в управлении. В то время как Максим выступил против Максимина, последний был убит своими собственными солдатами, его голова была доставлена Максиму, а оттуда в Рим. Вскоре после этого солдаты снова взбунтовались, вытащили Максима и Бальбина из дворца и, нанеся оскорбление каждому из на них, приговорили к смерти и даровали трон только одному Гордиану, которому тогда было около тринадцати лет. Здесь восьмая книга заканчивается.
Стиль писателя ясный, блестящий и приятный; его манера — избегать крайностей, не слишком много уделяет красоте слога, что нарушает естественную прелесть обыденного языка, но и не допускает небрежностей, как вырождения к посредственности в жертву по всем правилам искусства. Он не испытывать чувство гордости за то, что является излишним, при этом не упускает ничего, что нужно, одним словом, он несколько уступает во всех наилучших качествах историка.
Cod. 116. Аноним. Третий том на праздник Святой Пасхи, в восьми книгах
Переводчик: Агностик
Прочитал еще один анонимный труд под названием «Третий том на праздник Святой Пасхи, в восьми книгах». Стиль простой и очень ясный, и содержит много здравых идей. В четвертой книге автор часто опровергает Метродора, и тогда как вспомогая себе доказательствами из Писания, труды в его обсуждении Пасхи (содержат) немало полезных замечания о Создании в виде толкования. Она посвящен какому-то Теодору, которого он называет своим возлюбленным братом. Он был автором других трактатов на эту же тему, но этот наиболее полный и полезный, так как он подробно обсуждает все имеющее отношение к теме. Он дает четкий и подробный отчет о високосном годе и вставном месяце, эпактах солнца и луны, девятнадцати днях и способах их нахождения, о месяцах, о новолунии, о неделе и ее днях, какие годы называются циклическими и какие интеркалярными. Он также обсуждает двадцативосьмилетний солнечный цикл, девятнадцатилетний лунный цикл и его четырнадцатый день, лунный и солнечный месяца, новолуние по лунному и солнечному месяцу, лунный месяц и точный месяц, и расчет годов от сотворения мира. Он говорит, что в соответствии с другими годами Его пришествия, наш Господь и Бог Христос принял участие в установлении праздника Пасхи, но не в тот день, о котором сообщалось. Это заслуживает внимания, так как Златоуст и Церковь учит, что Он принял участие в регулярном празднике[356] перед тайной вечерей.