Потом, когда у Мэри выдавалось время, у нее вошло в привычку путешествовать на судне. Она всходила на палубу и примерно милю путешествовала вместе с Майклом на «Золотом барке». Однажды, когда они вот так плыли вместе, Майкл что-то положил ей в руку. Это был брелок, но странный и сверкавший, словно золотой.
— Мне подарил его один необыкновенный матрос, — сказал Майкл.
На другой день, когда Мэри была на барке, они попали в непроглядный туман, какой часто сходил на болото. Краснолицый вместе со смуглым спрятались внизу. Мэри же огляделась и рассмеялась. Но Майкл распахнул для нее свой дождевик. Когда Мэри скользнула внутрь, Майкл укрыл ее. Дождь бил по ним, но им это было нипочем, потому что Майкл старательно укрывал их обоих дождевиком.
— Ты промокнешь, — сказала она.
Майкл не ответил. Она видела, как азартное лицо приближается к ней, и сама чуть-чуть придвинулась к парню, чувствуя мощь его рук, сомкнувшихся на ней. И они поплыли вместе на «Золотом барке» в сверкающие дали, принадлежащие богам.
— Майкл, — всего один раз прервала молчание Мэри, — разве это не прекрасно?
— Прекрасен безбрежный океан, — ответил Майкл. — Я всегда думаю о том, какой там, за болотом, океан.
— Безбрежный океан! — ужаснулась Мэри. Она никогда не видела безбрежного океана. А тут и дождь кончился. Когда двое мужчин вышли на палубу, Майкл и Мэри вместе стояли возле руля.
Потом Мэри долго не плавала на судне. Ей пришлось много работать на том самом поле, которое к этому времени перепахали. Однажды поздно вечером послышался гудок. Он был долгим, очень нежным и низким. Мэри села в кровати, прислушиваясь, и раздвинула губки, вспомнив Майкла с «Золотого барка». Ей слышалось, как звук стихает вдалеке. Тогда она опять легла на подушку, сказав себе, что пойдет к нему на обратном пути.
Однако человек, стоявший у руля, не был Майклом. Когда Мэри подошла к тому месту, где краснолицый бросал на берег канат, вместо Майкла у руля стоял невысокий незнакомый мужчина с зябким рябым лицом.
Краснолицый закрепил канат и повернулся к Мэри.
— Майкл отправился путешествовать, — сказал он.
— Путешествовать? — переспросила Мэри.
— Ага. Там, где кончается канал, он всегда говорил в доке с иностранными матросами и не сводил глаз с высоких мачт на их кораблях. Я знал, что его не удержать на месте.
Мэри простояла на месте, пока «Золотой барк» не отправился дальше в путь. И теперь он казался ей игрушечным корабликом в деревянном ящике.
— На его теперешнем корабле три мачты, — проговорил краснолицый, перед тем как начал готовиться к отплытию. — Я видел его перед выходом в море. Майкл теперь путешествует под большими парусами. Ему всегда хотелось повидать океан, в его жилах течет вольная кровь морского бродяги.
И краснолицый, который был капитаном маленького судна, посмотрел на узкую протоку впереди.
Мэри не сводила глаз с уплывающего «Золотого барка» и смешной фигурки рулевого. Освещенная бледной луной, она не двигалась с места, лишь крутила в пальцах маленький брелок, пока не выронила его.
Раздался негромкий всплеск, и разбилось отражение луны в воде.
Хайк и Калькутта
Капитан корабля стоял рядом с маленькой черной печкой и наливал что-то в эмалированные кружки. На его лице отражались блики печного пламени. На полу по-восточному на корточках сидел мужчина с рябым лицом. Еще один поразительно смуглый мужчина сидел лицом к зажженной свече, прислонившись спиной к бочонку с водой в углу. Кожа у него была как дубленая, и он никогда не мылся. Его прозвали Калькуттой, потому что, как говорили, человек с таким лицом мог прийти только из Черной Калькутты. Когда он откидывался на бочонок, его мерцавшие в полутьме глаза останавливались на лошаднике по прозвищу Хайк[3].
Хайк расположился в дальнем конце каюты и что-то искал в своей койке. При этом он не переставал говорить сам с собой. Даже когда он переступил через койку, его чахлая фигурка не попала в круг света, созданного свечой.
— Хайк, — окликнул его капитан, — ты выпил только одну кружку. Возьми еще.
Хайк не ответил, даже не повернул головы. Он был глухой.
— Хайк! — крикнул капитан.
Но тот лишь что-то пробурчал едва слышно.
Калькутта наклонился над решеткой, выбрал тлеющий кусок угля и бросил его в Хайка. Уголек попал Хайку в голову, отчего он резко развернулся, и глаза у него мрачно сверкнули, как у кошки.