Колдовской огонёк погас, во всем подвале светился только знак под ногами Сайласа.
— …?! — вырвалось у Грима.
Колдун ринулся выхватить у магистра хотя бы папку, но не смог приблизиться, двигаясь вокруг знака, словно мим. Волосы выбились из хвоста, спустившись на лицо. Глаза горели азартом, из груди доносился хриплый рык.
— Ненавижу это делать… — он оттолкнулся от невидимой стены, молитвенно сложил руки и нараспев произнёс: — Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii in nomine et virtute Domini Nostri Jesu. Amen![35]
Тут же его скрутило самого, он мешком рухнул на бок, отполз пару шагов и его вырвало. Труды оруженосца пошли насмарку. От злости на себя колдун скребнул ногтями по плитам пола и поднялся.
Сайлас лежал на спине, папка с догорающим листком упала ему на живот. Грим тут же подобрался к магистру, засветил шарик над головой, откинул уже тлеющую папку и начал трясти магистра за плечи:
— Сайлас, Мерлин тебя за ногу да через Эскалибур с прогибом! Скажи что-нибудь внятное, хоть на грёбанной латыни!
Магистр открыл глаза. Золотые, без зрачков. Грим не успел ничего сообразить, как они вернулись в обычное состояние.
— Кой чёрт это было? — выдохнул Сайлас.
Грим провёл над ним рукой и ощутимо расслабился.
— Понятия не имею, — признался он. — Видел что-нибудь?
— Песок видел. Много песка. Больше ничего.
Колдун задумчиво встал, прошёлся по комнате, добыл из шкафчика склянку с зеленоватой жидкостью и залпом отпил половину. Вернулся к магистру и передал склянку ему.
— Пей, — велел он.
Сайлас принял склянку, недоверчиво покосился на нависшего над ним колдуна, пробормотал: «Здрав будь, Магистр!» и влил в себя содержимое.
Золотой огонь с визжащим шипением поддался волне зелёного мрака… Лизнул руки Сайла в последний миг и опалил кончики пальцев. Они покрылись сверкающей плёнкой… Он моргнул, вдохнул, и видение исчезло.
— Из чхе-хо ты это хнал?! — скорее прокашлял, чем выговорил Сайлас.
Грим снова повёл рукой, на сей раз, похоже, просто копируя жест джедая из полузабытого магистром фильма:
— Знать того не хочешь ты, блин. Банально звучит, но это так, начальник. А теперь марш наверх. Я попробую тут разобраться.
Сайласу и самому хотелось поскорее выбраться отсюда, поэтому на «нарушение субординации» он не отреагировал. Спросил только:
— В потёмках?
Над его плечом тут же повис второй огонёк. В его неверном свете магистр осмотрел свои совершенно обычные руки, сжал в кулак. Собрался рассказать об этом видении Гриму. Открыл рот и скорчился от боли в горле: язычок золотого огня вылетел из его губ.
Грим же, не замечая «начальство», копался в склянках, перебирая, читая этикетки. Наверно, искал добавку.
— Откуда у Сокола этот… листок?
Грим скрипнул зубами:
— Слущай, начальник, я ж не спрашиваю у тебя, откуда твоё бывшее командование берёт секретную информацию… Я сам вижу, что что-то не аллё. Поэтому довезу тебя до города, отправлю отсюда подальше, к твоей квартире. А сам наведаюсь к Соколу, — колбочка, которую он держал в руке, лопнула, окатив его кожу бесцветной жидкостью и крошевом стекла. — Твою…, и…, и в…, и-и-иди отсюда, Магистр, ё-маё! — он ломанулся к ведру с водой.
— Спасибо, — на всякий случай кивнул тот и потопал к лестнице, изредка опираясь на стену. Мат Грима катился за ним по ступенькам.
Выбравшись из подвала, он почувствовал себя чуть лучше. Ветер из дырки в гараж охладил голову. Он дыхнул на руку, но никакого огня не увидел.
«Я стал драконом! Отлично! За это надо выпить! Что-нибудь человеческое, а не пойло Грима».
На подходе к кухне магистр услышал размеренные шлепки и голос Пашки… почему-то с придыханием:
— Нежнее, нежнее… Перестараешься — больше не допущу.
— Uss, draa, llar[36]…
— Стоп! Теперь помнИ… Отлично. Айн момент… О… Готов, погружай!
До Сайласа донеслось шипение.
— Ну ведь здорово, а?.. Обож-жаю так делать!
На этом месте Сайлас не выдержал и, несмотря на слабость, ворвался внутрь, едва не высадив дверь.
— КАКОГО ХРЕНА ВЫ ТУТ ТВОРИТЕ?!
Ответом стала небольшая паника, грохот и столп мучной пыли, из которого вылетела самая настоящая «белая чудь» и приставила к горлу магистра клинки.
— Отставить рубать начальство! — выкрикнул Сайлас, отскакивая обратно в коридор.
Впрочем, Лорешинад и сам сообразил, что неправ, и убрал оружие, замерев с самым невинным выражением лица, на какое только был способен.
— И зачем было так кричать, дядь Сайл? — раздался откуда-то с уровня пола голос «оруженосца». — Такие классные мясотошки были…
— Кто были?.. — Сайлас рискнул вернуться в кухню.
Зрелище ему открылось почти психоделическое.
Центром картины являлся стол, заляпанный фаршем и чем-то белым. Рядом стояло неизвестно где найденное ведро, в котором вперемешку виднелись белые же волосы и картофельные очистки. Звуковой фон давала кастрюля с кипящим маслом. Чуть в стороне эльф продолжал изображать памятник самому себе. Учитывая общую «замучЁнность» помещения, ему это вполне удавалось. Только глаза смотрели как-то напряженно. Из-за стола вынырнула голова Пашки.
— Мясотошки же, — повторил юноша. — Моё фирменное блюдо. Когда есть, из чего их готовить, конечно… Короче, делаешь пюре картофельное, потом смешиваешь с жареным фаршем. Потом в сухари или в муку и жаришь дальше.
— А почему в кастрюле?
— Да была тут приличная… И обжаривать их нужно сразу со всех сторон, а сковородка мелкая, вот.
— Мда. Хотя мне больше интересно, где вы муку добыли? Из запасов Грима? — Сайлас ещё раз огляделся. — Парни, на вашем месте я бы начинал готовиться к забегу до финско-китайской или хотя бы канадской границы. Ну как минимум в Швейцарию. Вы хоть представляете, что будет, когда сюда явится Грим?! За своей ритуальной мукой… Я — нет. И не хочу при этом присутствовать. Когда только успели… Ты, чудь белая, что ты на меня смотришь, как рядовой на нелюбимого сержанта?
«Чудь», похоже, мало что поняла, но смутилась.
— У тхебя аура похоша на ауру плак`кйорла, Сайлас.
Тот фыркнул, буркнул что-то типа: «Разговорчики в строю». И порадовался, что вообще может здраво мыслить и шутить. А аура — дело наживное. Наверно…
Глава 27. Совещательная
Пошли вторые сутки с того вечера, как Надежда лишилась чувств. Где витало её сознание, не было ведомо никому. Якоб Сандр, Третий, сидел у её кровати и задумчиво перебирал чётки. Он уже отвык молиться, отвык читать церковные книги родины и затейливую вязь Востока. Но чётки бережно хранил. Он подошёл к окну, снова взялся рисовать литеры на стене грифельной палочкой. Это помогало думать.
Только сейчас он осознавал весь курьёз ситуации: без Надежды они оказались как без рук. Она координировала все приказы правителей, связывалась с эльфами, принимала важные решения. И не оставляла никаких записей… У её народа просто не было письменности, а была феноменальная память! Ведьма знала языки, но не доверяла свои мысли и планы закорючкам на бумаге.
И сейчас, когда народу уже требовались решительные действия правителей, четверо мужчин чувствовали себя, словно юные послушники в женской бане.
Якоб усмехнулся такому неожиданному сравнению.
Все эти семьсот лет их народы разделяла культурная пропасть. Но они ужились, смешались друг с другом. Чему-то научились, что-то забыли…
Теперь их могут расколоть эльфы. И, судя по последним тревожным донесениям о вооружении Подземных и слишком тихом поведении Наземных, они уже начали свою игру. Людям припомнят все обиды. Эльфы злопамятны…
Тремя пальцами Якоб сломал грифельную палочку и сам отправился в покои Ближних. Отдавать приказ о сборе серых в горы Тирин`Шахри — на нейтральную территорию. Приказ об объединении государства людей. Приказ вспомнить, что они — единый народ. Разных национальностей, разных вер и культур. Но сейчас они должны быть едины, если не хотят стать рабами эльфов или быть изгнанными из этого райского мира. Как един любой народ перед лицом врага.
35
Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, через Христа, Господа нашего. Аминь! (лат.) (Настоящий экзорцизм — Прим. авт.)