Узники легко поддаются меланхолии и самым мрачным настроениям. Конечно, когда тебя держат впроголодь, в кандалах, в темнице, ты в этих настроениях сам и варишься. Но если ты молод, сыт, энергичен, не очень тщательно охраняем и имеешь возможность переговариваться и договариваться с другими узниками, настроения твои придают тебе решимости и подталкивают к действию.
Путешествие наше, пешее и поездом, с линии фронта к месту заключения в Претории заняло у нас три дня. Мы обошли осаждаемый бурами Ледисмит, слыша залпы пушек, наших и вражеских, и добрались до станции Эландслаагте. Здесь наша маленькая компания — я, капитан Холдейн и молоденький лейтенант-дублинец по фамилии Франкленд[41] — и примерно пятьдесят солдат были посажены в поезд, который медленно пополз, преодолевая одну сотню миль за другой, в самое сердце вражеской территории. На одной из первых станций к нам подсадили захваченного в тот день патрульного из Имперской легкой кавалерии. Этот солдат, которого звали Броки, был южноафриканским колонистом. Бурам он представился офицером. Поскольку он говорил по-голландски и по-кафрски и хорошо знал местность, мы решили, что это как раз тот человек, который нам нужен, и разоблачать его не стали. В Преторию все мы прибыли 18 ноября 1899 года. Рядовых поместили в загон на ипподроме, нас же, четырех офицеров, — в Государственной образцовой школе. Во время путешествия мы положили любой ценой вырваться на свободу и при каждом удобном случае принимались тихонько обсуждать между собой планы побега. Примечательно, что сбежать из Образцовой школы в разное время и при разных обстоятельствах сумели трое из нас четверых, и, за одним исключением, мы были единственными, кому когда-либо это удалось.
В Образцовой школе вместе с нами оказались и другие офицеры, плененные в первых сражениях, в основном при Николсонс-Нек. Нас, вновь прибывших, поселили в одной спальне, которую мы тут же и начали обследовать со всем возможным тщанием. Одержимые мыслью о побеге, мы с утра до ночи ломали голову над тем, как бы нам его совершить. Очень скоро мы обнаружили слабые места в системе нашей охраны. Никто не мешал нам перемещаться по территории школы, большую часть дня и ночи за нами почти не следили, и мы были вольны заниматься нашими изысканиями беспрепятственно и непрестанно. Не прошло и недели, как наш изначальный порыв к свободе принял форму дерзкого замысла.
В процессе серьезных совещаний нами был выработан отчаянно и блистательно смелый план. Основывался он на реальных обстоятельствах. В Государственной образцовой школе содержалось примерно шестьдесят военнопленных офицеров с десятью-одиннадцатью британскими денщиками. Охраняли нас около сорока «юарпов» (полицейских из Южноафриканской республиканской полиции). Десятеро из них постоянно ходили вдоль четырех сторон ограды, внутри которой стояло здание школы. Еще с десяток охранников днем уходили в увольниловку в город, остальные же занимались уборкой, чисткой обмундирования, курили, играли в карты или отдыхали в палатке охраны. Палатка эта располагалась в углу прямоугольного двора, и в ночное время в ней спали сном праведников тридцать свободных от дежурства охранников.
41
Молодой человек редкостного обаяния и способностей. Уже будучи полковником, погиб на Галлиполийском побережье 25 апреля 1915 г.