Трикси мне отказала, и я не собирался давить. Она хотела быть друзьями, и вот мы друзья. Что не мешает мне подглядывать. Каждый раз, когда выпадает шанс.
Если бы я не увлекся грязной фантазией, в которой Трикси выгибалась у меня на диване, я бы заметил, как миссис Бохачек несется на всех парах по дороге со скоростью одиннадцать миль в час[3]. Она была невысокого роста, поэтому едва видела дорогу из-за руля своей древней винтажной машины – «Олдсмобиль Торонадо» семьдесят четвертого года выпуска. И все бы ничего, но Люк Скайкокер устремился прямо к передней решетке машины, пока Трикси пыталась его нагнать.
– Трикси, берегись! Миссис Бо прямо по курсу! – Я уже бежал за ней, но еще ускорился, когда Люк взлетел. Он метил прямо в лобовое стекло.
– Люк! – закричала Трикси, – используй силу, глупый петух, используй силу.
Еще немного – и тупой цыпленок влетел бы в машину, и его бы точно размазало по всему лобовому стеклу, что заодно до смерти напугало бы миссис Бо… И я никак не мог позволить ему покончить с собой, разбившись об «Олдс». Трикси бы не вынесла, если бы ее петух отправился в большой курятник на небесах.
А я терпеть не могу, когда она плачет. Мой агент, тренер и ребята из команды убили бы меня, если бы узнали, что я собираюсь вылететь на дорогу. И все же я рискнул своей карьерой, выпрыгнув прямо перед машиной, чтобы спасти идиотского петуха.
Это же проще простого.
Вот только даже самый опытный и спокойный водитель испугается, если увидит, как прямо на него летит огромный разноцветный петух. А миссис Бо такой не была даже в свои лучшие годы. Машина вильнула в одну сторону, потом в другую, как будто миссис Бо напилась в стельку. И у меня был шанс метнуться на дорогу и обратно, чтобы спасти и ее, и птицу, если бы миссис Бо не нажала с испугу на педаль газа. Она разогналась до четырнадцати миль в час и продолжала набирать скорость.
– Быстрее, Беатрис, шевелись, шевелись! – Трикси уже пыталась предугадать маневры миссис Бо, все явно шло к катастрофе.
Меня накрыл знакомый прилив адреналина, словно я играл на поле. Мое зрение обострилось, и я, устремив взгляд на машину, петуха и мою подругу, быстро прикинул скорость и расстояние, чтобы «Олдс» не размазал меня по асфальту.
Я подпрыгнул и со всех ног побежал вперед. Рывком, достойным Суперкубка, я вскочил на капот машины, максимально вытягивая руки, схватил Люка Скайкокера за длинные свисающие перья хвоста, потянул его к себе и сунул под мышку, как футбольный мяч.
Потом я оттолкнулся от капота машины, обхватил Трикси за талию, прижал ее к себе и скатился с другой стороны машины, ударившись бедром о полированный металл. Миссис Бо снова резко повернула в сторону. Я принял основной удар на себя при падении, чтобы Трикси и петух не ушиблись.
Мы приземлились на траву между проезжей частью и тротуаром перед моим домом. Миссис Бо резко затормозила. Несколько секунд мы втроем так и лежали, моя грудь вздымалась, пока я переводил дыхание, а выброс адреналина затихал в крови.
Трикси тоже дышала неровно и часто. Она подняла голову с моей груди, где та оказалась при приземлении, и поправила очки на носу.
– Ого, мистер Кингман, это у вас петух в кармане или вы так рады меня видеть?
Даже если не брать во внимание тот факт, что я до этого фантазировал о заднице Трикси, влияние адреналина на тело трудно отрицать. Во время напряженных футбольных матчей я сотни раз возбуждался. А уж когда фантазии подкрепляются адреналином, появляется стояк, который уже не пройдет сам по себе.
А девушка, распластавшаяся на мне в данный момент, совершенно точно помогать мне с ним не собиралась. К счастью, именно в этот момент Люк Скайкокер высунул голову между нами и клюнул меня в руку, причем дважды.
Он вырвался из моей хватки и как ни в чем не бывало неспешной походкой пересек двор и поднялся на крыльцо дома Трикси. Мелкий засранец.
Трикси покачала головой и фыркнула.
– Кажется, он так хочет сказать: «Спасибо, что спас нас».
Неправда. Этот петух клевал всех, кроме Трикси, особенно парней. Он любил ее, и я больше чем уверен, считал ее своей истинной любовью, предназначенной судьбой.
– Ага, а ты чем отблагодаришь?
Черт тебя дери. Само вырвалось, и получилось игриво и двусмысленно. Я прекрасно знал, что такое вслух говорить нельзя.