А Михаил Пименов, Люба Кляцкая, Александр Булгаков, боязливо оглядываясь по сторонам, называли Находку, куда-де вот-вот приплывет ковчег.
Начались сборы. Семья сектанта Григория Грейтана жила по улице Колесной у неверующих Поповых. Хозяева заинтересовались внезапными хлопотами квартирантов.
— К родным едем, в Кзыл-Орду, — отвечали квартиранты.
— Куда выезжаете? — спросил управдом моего деда.
— В Кемерово, к брату, — не моргнув ответил дед.
В домовых книгах, в листках убытия назывались самые различные города. Багаж адресовали на одну из попутных станций, откуда потом переправляли к действительному месту назначения. Шли на обман товарищей по работе, соседей по квартире, советских учреждений — лишь бы запутать следы.
Долог был путь от Барнаула до берегов Тихого океана.
Немало средств и сил стоило длительное странствование обманутым людям, бросившим в Барнауле квартиры, хозяйство и даже неверующих членов семьи. Павел Иваненков, например, работал начальником почтового отделения. Он имел благоустроенную квартиру, неплохо был обеспечен в материальном отношении. Когда в секте начались дорожные сборы, он оставил квартиру, бросил работу и вместе с женой, на руках которой было пятеро детей, отправился вслед за всеми. В Приморье он приехал почти нищим.
Николай Бабарыкин преждевременно выписал из больницы жену Аллу, ее вели к поезду под руки. Переезд резко подорвал здоровье молодой женщины, еще не успевшей оправиться после мучительных родов.
Многие помнят изможденное лицо Анны Иннокентьевны Люкшиной. У нее на руках был больной муж, пятеро малолетних детей, сама ждала шестого.
— От мира грешного останется пепел, кровь его будут лизать псы, — запугивали женщину. — Собирайся, сестра Анна, бог приготовил тебе праведный путь и да сохранит всевышний тебя и семью твою…
Нет, не сохранил бог семью Анны Иннокентьевны! В середине пути на станции Тайга она похоронила мужа.
— Так было богу угодно, — разводил руками Горетой.
За окном проплывала Уссурийская тайга, блестели озера в распадках сопок… И вот слева от полотна железной дороги сверкнул залитый солнцем голубой залив, обрамленный скалами. Вдоль побережья появились кварталы зданий, трубы промышленных предприятий… Долгожданная Находка!
Однако и здесь все началось так, как это было во Фрунзе, в Токмаке, Барнауле и многих других городах. На окраине поселка Падь Ободная сняли полуразвалившийся домик, и вновь начались неустанные, до потери сил, моления и ожидания прихода ковчега.
Николай Горетой незамедлительно приступил на новом месте к бурной проповеднической деятельности.
— Горе мне, если я не проповедую, — любил повторять он.
Этим живет Горетой и не упускает случая, чтобы из своих приближенных сделать проповедников «слова божьего». Он строчил сотни писем во все концы, сзывая единоверцев. Они не заставили себя долго ждать.
Что же это за люди, так быстро откликнувшиеся на зов сектантского проповедника?
В те годы я не знал их подлинного лица. Лишь позднее понемногу просочились в среду узкого круга руководителей сектантов кое-какие сведения. Рядовые же члены секты до сих пор ничего о них не знают. Поэтому я должен рассказать о них.
Циммерман Николай Александрович. В 1949 году проповедник «христианской морали» был судим за воровство.
Курбатов Иван Константинович. В годы Великой Отечественной войны он уклонялся от службы в рядах Советской Армии, за что был судим[8].
Лоренц Александр Густавович. В начале Отечественной войны его призвали в армию, но вскоре он сдался в плен. Ходили про него в среде сектантов различные слухи, но утверждать их я не берусь[9].
Афанасий и Ксения Райлян. В годы Великой Отечественной войны супруги, враждебно настроенные к советскому народу, устраивали молебны за отказ от службы в рядах Советской Армии, предательски распускали нелепые слухи о советских людях.
Губа Николай Терентьевич, Толстикова Клавдия Дмитриевна, Янцен Иван Германович, Калабухова Евфросинья Михайловна и другие сектантские активисты в годы минувшей войны и в послевоенное время были судимы за антисоветскую деятельность.
Этот список можно было бы продолжить, но и приведенные примеры достаточно красочно характеризуют лицо тех, кем окружил себя Горетой, кто выполняет в общине ведущие роли.
На прибывших Горетой возложил задачу вовлечения в секту молодежи и руководства ею. Нетрудно представить, в каком духе воспитывают молодых людей эти «божьи дети». Нельзя умолчать и о том, что находятся легковерные, неискушенные в жизни юноши и девушки, которые попадают в хитро сплетенную паутину и вверяют подобным христолюбцам свою судьбу. Пусть, читая эти строки, они узнают настоящее лицо своих «духовных наставников».
8
По наведенным справкам, И. К. Курбатов действительно был судим. Являясь военнообязанным, он с 1941 по 1944 год уклонялся от мобилизации в ряды Советской Армии, проживал на нелегальном положении под вымышленной фамилией — Романов, отпустил длинные волосы и бороду, выдавал себя за глубокого старца, призывал верующих не подчиняться законам советской власти, проводил антисоветскую агитацию.
На фото слева — маскирующийся И. К. Курбатов в 1944 году, когда ему было 39 лет; на фото справа — он же в настоящее время, спустя 14 лет.
9
Справки, наведенные в органах прокуратуры, подтверждают слова автора. Лоренц Александр Густавович, находясь на фронте, сдался в октябре 1941 г. в плен гитлеровцам и поступил на службу в немецко-фашистскую армию, где в марте 1942 г. принял воинскую присягу на верность службы гитлеровскому правительству.
Находясь на службе у врага, был до 1943 г. переводчиком при 87-й пехотной дивизии, а с 1943 г. по день капитуляции служил в 187-м батальоне связи 87-й пехотной дивизии в чине обер-ефрейтора и собирал сведения разведывательного характера о Советской Армии.
В 1944 г. Лоренц в составе штурмовой группы германских войск в районе Невеля и Витебска принимал участие в боях против частей Советской Армии, за что командованием германской армии был награжден Штурмовым значком, а впоследствии орденом «Железный крест» второго класса.
За совершенные преступления Лоренц в 1946 г. был осужден военным трибуналом к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с последующим поражением в правах на 5 лет.