В те годы главной задачей Авинаша был сбор данных в мусульманских кварталах города. Днем он ходил по постоялым дворам, хаммамам и рынкам, указанным ему Секретной службой, и следил за подозрительными личностями. От него прежде всего требовали информацию о людях, связанных с движением младотурок, главные силы которого находились в Париже и Салониках[22]. А по вечерам он должен был участвовать в жизни светского общества европейцев, выполняя другую часть своего задания: узнавать, что задумали французы, которые пытались отнять у английских компаний выданные им особые разрешения, для чего прибегали к разным уловкам и ухищрениям, и в частности отправляли в Стамбул послов и гонцов, надеялись очаровать султана.
У входа в постоялый двор «Йемишчизаде» стоял албанец – торговец салепом. От этого горячего напитка с молоком и корицей внутри разливалось тепло. Наполнив для него чашку, торговец, звали которого Керим, присел возле кувшина, вытащил из кармана табак и начал крутить сигарету. Человек он был неразговорчивый – по утрам из него слова клещами не вытянешь. Черты резкие и острые, губы постоянно сжаты, как будто выражали недовольство очередной неприятной мыслью, возникшей в голове Керима. Авинаш всю зиму каждый день брал у него салеп, а кроме того, что он албанец, так ничего узнать и не смог. Политикой тот, кажется, совершенно не интересовался, но именно с такими неинтересующимися и нужно быть внимательнее всего. Он мог оказаться хоть доносчиком султана Абдул-Хамида Второго, хоть младотурком, хоть борцом за независимость Греции.
В открытой корзине по другую сторону от кувшина лежали сладкие колечки. Возвращая пустую чашку, Авинаш взял одно. С первого дня, когда он попробовал эти маленькие сладости из теста, он прямо-таки помешался на них. А когда летом вместе с салепом перестали продавать и колечки, именно по ним больше всего и скучал. С удовольствием жуя, он нырнул в темноту длинного, узкого прохода, который вел на широкий, просторный внутренний двор. Одновременно с ним на двор со стороны мечети Чаршы вышли двое рабочих в натянутых до колен кожаных сапогах. Они о чем-то тихо разговаривали, но, заметив индуса, тут же умолкли. Перед мастерской ювелира-армянина стоял с веником юноша-подмастерье, еще не до конца проснувшийся.
Со стороны рынка Куюмджулар под навесом кофейни уже сидели на табуретах несколько человек, таких же ранних пташек, как и он, и курили кальян. Проходя мимо, Авинаш поприветствовал их, положив правую руку на сердце. Мужчины же, чьи головы покрывали феска, чалма или тюрбан, в ответ лишь кивнули. Авинаш знал, что его присутствие в этом квартале вызывает у всех недоумение. В кофейнях Смирны привыкли видеть торговцев восточными специями, путешественников, акробатов, колдунов и знахарей, а хорошо одетый господин с Востока приводил людей в замешательство, из-за чего им и становилось неспокойно.
«Ум человека постоянно стремится классифицировать мир, а то, что не подходит ни под одну категорию, склонен отрицать», – говаривал его дедушка.
Внутри пахло гвоздикой, сливой, яблоком и свеже-сваренным кофе. Посетителей не было. Светловолосый паренек подметал пол, напевая на незнакомом Авинашу языке печальную песню. Хасан, хозяин кофейни, увидев гостя, поднял голову от кальяна и рявкнул:
– Хызыр, где тебя носит? Ну-ка, беги приготовь кальян господину Авинашу.
Авинаш сел на диван рядом с кошкой по кличке Памук, жившей в кофейне. Не обращая на него ни малейшего внимания, кошка продолжила вылизываться, стараясь вычистить свою белую шерстку от разноцветных лучей света, падавших сквозь витраж.
Хасан подошел к дивану с туркой в руках. Позади него стоял тот светловолосый паренек, который чуть раньше подметал пол, и держал медный поднос с чашкой и блюдцем. Поставив его на столик перед диваном, он отошел. А Хасан, не сводя глаз с турки, стал медленно наливать кофе. Комнату окутал чудесный аромат.
Затем хозяин кофейни тоже сел, по другую сторону от кошки, и дал помощникам заметный только для них знак исчезнуть. Авинаш вынул из-за пояса мундштук из слоновой кости и надел на трубку кальяна. А кошка уже уткнулась головой в ладонь Хасана.
– Ты посмотри, эта негодница тебя признала! – улыбнулся Авинаш.
– А как не признать? Она на заднем дворе у меня на руках родилась. Ты ведь знаешь, держать дома кошку – благое дело. Наш Пророк тоже кошек очень любил. Рассказывают, что в пустыне во время похода на Ухуд он увидел на пути кошку, кормившую котят. Тогда он приставил к ней сторожа, а огромному войску приказал ее обойти. После похода он забрал ее в свой дом и назвал Муэдза. Муэдза была абиссинской породы, черно-белая. Наша-то Памук чисто белая. Однажды к нам зашел путешественник один. Сказал, что такие белые кошки родом из самой Ангоры. Мать ее сбежала, как только окотилась. Всякое про нее говорят: и самолюбка, и только о своем хвосте и думает, – а я все равно ее люблю.
22
Младотурки – политическое движение в Османской империи, направленное на смещение режима султана Абдул-Хамида Второго (правил в 1876–1909 годах), создание конституционного государства и проведение либеральных реформ. –