По дороге он проходил мимо рабочих мест трех системных аналитиков. Бокс Солли Уочника, старшего, походил на хлев, оклеенный обоями. Фоном служили трехмерные компьютерные картинки, наклеенные на бежевые листы самоклеящейся пленки, у которых заворачивались уголки. Весь бокс захламляли самоклеящиеся бумажки, стопки распечаток, десяток кофейных кружек, дурацкие афоризмы в рамках и настольная коробка со скрепками и дешевыми ручками. Для сравнения, Бен Ашока был помешан на аккуратности. Единственное, что украшало его стены, — это бизнес-календарь с аккуратно вычеркнутыми пунктами, а на столе со столешницей из жаростойкого пластика было совершенно пусто. В ящике его стола, который Тед как-то сподобился увидеть открытым, лежал рулон прозрачного скотча, детские ножницы, пузырек со штрихом и маленький степлер — выложенные в ряд. Теда восхищали точные массивы Бена, но у него почти никогда ничего не менялось, тогда как мерзость запустения у Солли манила к себе, словно корзина для бумаг.
Угловой бокс принадлежал Майре Коннор и представлял собой нечто среднее между крайностями коллег. Майра периодически делала попытки навести у себя порядок, но ей нравилось держать то, что мать Теда называла «штучками»: крохотного гипсового эльфа, сувенирный брелок, отполированный кусок голубого стекла и несколько снимков в хромированных и золотых рамках. Сегодня на столе у Майры он заметил новую фотографию, где зубастый мальчик в голубых шортах повис на пожарном шесте, обхватив его руками и ногами.
Тед позволил себе только бросить взгляд на ходу, как обычно. Во-первых, таковы были правила игры, а кроме того, там сидела Майра. Но образ оставался у него перед глазами, когда он вошел в туалет, и на обратном пути он вытянул шею, чтобы еще раз мельком глянуть на него. Вернувшись в свои владения, он не находил себе покоя. Он закрыл глаза, чтобы лучше видеть. Мальчику едва ли больше семи-восьми лет, у него такая улыбочка, которая напоминает ему кого-то, хотя он никак не может вспомнить кого… да нет же, конечно, он вспомнил. Это Бобби или какая-то гибридная версия Бобби: то же крепкое туловище, тот же вид отчаянного шалуна. Господи, он не вспоминал его несколько лет. Ему было трудно вновь сосредоточиться. Он уставился в экран, но замечал только бегущие цифры, пока не обнаружил, что напечатал в нижнем окне «бобби бобби бобби».
Перед совещанием в 11:00 он должен был коротко переговорить с Доном. В 10:45 он сделал нечто необычайное: отклонился от обычного порядка и, проходя мимо, опять глянул на фотографию у Майры. Он якобы шел по делу, долить кофе в кружку с Тинтином[8], но на обратном пути он чуть дольше, чем следовало, задержался у бокса Майры.
— Привет, Тед. — Майра бросила на него взгляд, узнавая его, но не оторвалась от клавиатуры. У нее были слишком сильно накрашенные глаза и большой мягкий живот, который утыкался в письменный стол. — Тебе что-то нужно?
— Да нет… — Потом он решил рискнуть: — Эй, а что это за мальчишка на фотографии?
— А, это. Это мой племянник Дональд. Ему восемь лет. Милашка, правда?
— Ага. — Ему хотелось разузнать о Дональде все, но он ничего не мог придумать, кроме вопроса в лоб о том, где он живет. Наконец он спросил: — Вы часто с ним встречаетесь?
— Нет, он живет на севере штата. Но каждый раз, когда я их навещаю, я привожу ему гостинец. Один раз я привезла ему набор фломастеров. — Майра пожала плечами. — Я не знала, что они несмываемые. Его родители закатили истерику.
— Да?
— Угу. Так что в прошлый раз я привезла ему игрушечный барабан. — Она усмехнулась. — Кажется, я не особенно привязана к сестре.
— Хм. — Он воспользовался возможностью повнимательнее разглядеть фотографию. Ноги обхватывали шест, может, в этом все дело. Он сжимает, и его сжимают. Но он выпал из разговора, поэтому закончил так, как заканчивал всегда: — Ладно, я побежал, — и пошел дальше, к боксу Дона.
Ему хотелось мастурбировать, желание не давало ему сосредоточиться. Случай в торговом центре в прошлые выходные, который он запер в дальнем уголке сознания, опять зашевелился. Его рука сохранила память об отдернувшемся бедре. Он подумал, может, опять начать принимать дилантин, но раздумал. Без таблеток он чувствовал себя более живым.
Совещание с начальством прошло нормально, хотя и не первоклассно. Из-за асимметрии переговорной комнаты, имевшей форму укороченной трапеции, Теду всегда становилось не по себе. Глисон, толстяк, отвечающий за финансовые операции, давил на них с Доном, чтобы они быстрее выдали промежуточный отчет.